Иллюзии Доктора Фаустино

Могущественная колдунья похитила красавицу Гьомар и заточила ее в высокую башню без дверей. Двери были не нужны ей, потому что она забиралась туда по воздуху. Башня стояла среди долины, куда не ступала нога человека. Но судьба устроила так, что молодой прекрасный принц, сын могущественного монарха, охотился однажды в тех местах, отбился от охотников, сокольничих и остальных членов свиты, заблудился и забрел в мрачную, таинственную долину, где стояла башня. Солнце уже было очень высоко. Донья Гьомар сидела у оконца и расчесывала свои шелковые волосы серебряным гребнем. Лучи солнца падали на золотые волосы красавицы и блестели так, что слепили глаза. Голова доньи Гьомар, казалось, была обведена светлым нимбом.

Девушка была так прекрасна, как только могло нарисовать самое пылкое и богатое воображение. Принц был знатен, смел, красноречив и тоже прекрасен. Молодые люди были созданы Друг для друга, пленились друг другом и влюбились.

Из простыней и покрывал, из одежды и всяких других тканей донья Гьомар сплела длинную лестницу. По ней девушка спустилась вниз и оказалась подле принца. Они дали друг другу слово, что поженятся, и скрепили клятву долгим жарким поцелуем. Донья Гьомар села на лошадь позади принца, и влюбленные бежали от колдуньи.

Хотя они ехали очень быстро, донья Гьомар скоро заметила, что колдунья преследует их: старуха вернулась домой, увидела, что пленницы в башне нет, и все сразу поняла. Колдунья была так близко, что, казалось, вот-вот настигнет беглецов. Тогда донья Гьомар кинула наземь серебряный гребень, тот самый, которым она расчесывала свои волосы, и сразу встала стена гор с вершинами, покрытыми снегом. Колдунья осталась по ту сторону, но сил у нее было так много, а гнев и злость так велики, что она перелетела снежные вершины, спустилась на равнину и снова стала настигать донью Гьомар и ее возлюбленного. Тогда девушка бросила горсть душистых отрубей, которыми она мыла свои белые руки, и тут же земля поросла густыми колючими растениями и покрылась туманом. Но колдунья сумела миновать непроходимые заросли кустарника, хотя и разодрала в кровь свое тело. Несмотря на туман, она не сбилась с пути и снова стала настигать донью Гьомар и ее похитителя. Тут Донья Гьомар швырнула зеркальце, в которое она обычно смотрелась, и между беглецами и колдуньей стала река, глубокая, быстрая и бурная. Колдунья переплыла реку и, уже теряя последние силы, почти настигла беглецов. Донья Гьомар закрыла лицо, чтобы не видеть ее, и заткнула уши, чтобы ее не слышать.

– Поверни ко мне лицо, дитя мое, поверни лицо, чтобы я могла тебя видеть, прежде чем потеряю тебя навсегда, – говорила колдунья. – Сжалься надо мной, дитя мое, ведь я тебя поила-кормила. Взгляни на меня хоть разок – ведь ты покидаешь меня.

Донья Гьомар не хотела смотреть, но принц попросил ее сжалиться над колдуньей и исполнить ее просьбу. Тогда донья Гьомар посмотрела, и колдунья сказала:

– Пусть тот, кто тебя увозит, забудет тебя.

Ужасное проклятие сбылось. Когда принц и донья Гьомар подъехали к столице царства, где царствовал отец принца, юноша оставил донью Гьомар в усадьбе, пообещав приехать за ней, чтобы затем торжественно представить ее ко двору. Но едва он оставил свою подругу, как образ ее, и имя, и любовь к ней стерлись в его памяти. Шли годы, и получилось так, что по счастливой случайности, о которой повествуется во второй части рассказа, он наконец вспомнил о ней.

Этот рассказ, как и все другие рассказы о волшебниках, феях и чародеях, может быть переведен на язык символов и аллегорий. Для доктора донья Гьомар была олицетворением поэзии, творческого начала, веры, которые вершат чудеса во имя того, кто завладевает ими, чтобы спасти себя от холодного рассудка, который мешает их видеть. Как только ты оставляешь их, они начисто уходят из твоей памяти и забываются.

Вечная Подруга была для доктора доньей Гьомар из сказки, то есть была его верой, его поэзией, квинтэссенцией его собственной души. И все это он забыл и оставил, повинуясь магическому слову колдуньи, которая соединяла в себе честолюбие, практицизм, зависть, тщеславие, гордыню и прочие дурные страсти.

Неважно, кем в действительности была женщина в черном, которую однажды встретил доктор, важно то, что она превратилась для него в аллегорическую фигуру. Когда он сотворил это превращение, ему все стало ясно: от поэзии у пего в душе осталось только себялюбие; болезненное неверие в собственные силы убило в нем подлинную веру.

В одну из бессонных ночей доктор чувствовал себя особенно угнетенным. Анализируя события своей жизни, он то обвинял себя, то оправдывал.