Иллюзии Доктора Фаустино

Чтобы как-то избыть меланхолию, доктор удвоил физические упражнения, много ездил верхом, совершал длительные прогулки, яростно сражался с Респетильей на шпагах, выжимал огромные тяжести, до седьмого пота орудовал мотыгой. Но давая выход мускульной энергии, он ни на толику не умерил лихорадочной работы мысли.

Респетилья был неглупый малый, к тому же очень любил своего господина и сообразил, что, ведя такую затворническую жизнь, барин может рехнуться. Он неустанно твердил, чтобы тот жил как все люди, что если нет денег на поездку в Мадрид – не беда: можно эту нужду обратить себе на благо, стоит только вообразить, что Вильябермеха – это и есть Мадрид, где можно завести знакомство, развлекаться со своими земляками, и в первую очередь – с дочками земляков, среди которых есть умные, веселые и прехорошенькие.

Однажды утром, в перерыве между боями на шпагах, Респетилья начал такой разговор:

– Слава господу всемогущему и всему сущему! Есть вещи, в которые ни за что не поверишь, пока не убедишься воочию. Поверьте, ваша милость: раньше я не только не сомневался, но считал обыкновенным делом, что есть такие люди – отшельники, и проживают они впустыне, лупят себя нещадно кнутом или розгами, живут на воде и кореньях, не любятся и не дружатся и в конце своей незавидной жизни получают вечное блаженство с небесной музыкой и прочими приятными штуками. Чтобы заполучить такие блаженства, стоит помучиться во славу божью. Но я никогда раньше, до вашей милости, не знал, не ведал, что есть пустынники и страдальники во славу дьявола. Если бы половина всех страданий-воздержаний, на которые вы губите свои молодые годы, шла в угоду господу, то я сказал бы, что вы святой. Худо, однако, то, что вы, как я подозреваю, принимаете мучения, чтобы угодить дьяволу, а это не даст вам ни денег, ни власти при жизни, даже в обмен на адскую жизнь после смерти. Я никогда не верил в колдунов, потому что не верю, что эти чудаки могут служить дьяволу за просто так, из одного удовольствия. Теперь я начинаю верить, извиняюсь, в колдунов. Вы и есть колдун и совершенно отдались дьяволу: губите на него свои молодые годы.

– Я и не думаю поклоняться дьяволу, – отвечал доктор, несколько задетый меткостью, с которой Респетилья поражал цель. – Ясклоняюсь перед неизбежностью. Если ты это называешь дьяволом, пусть так: я поклоняюсь дьяволу.

– Кому же нужна такая жизнь, какую вы ведете?

– А как я могу жить иначе? Куда бы я ни ездил, всюду я чувствовал себя унизительно, не имея ни гроша в кармане. Чем я могу заняться, если я ни на что не годен? Потому-то я и живу в Вильябермехе. А здесь – какая же может быть другая жизнь?

– Можно и здесь жить иначе. Зачем вы хотите ехать в Мадрид? Затем, чтобы людей повидать. Так людей и здесь полно – и ехать никуда не надо. Разве здесь не такие же люди, как в Мадриде? Люди везде одинаковые.

– Ну что ты мелешь! Где эти люди? С кем я могу водиться?

– Да со всеми. Есть тут один дом – вам было бы там весело, верьте мне.

– Где это?

– У господина нотариуса.

– Его дочери терпеть меня не могут.

– Это потому, что вы у них не бываете. Вот они и обижаются.

– Ты-то откуда знаешь?

– Откуда? Да они сами мне сказали. Я часто разговариваю с барышнями и с Хасинтикой, вдовой лесничего. Она всегда при них; и в церковь с ними ходит, и в гости, и на прогулки; младшая дочка, Рамонсита, – добрая душа и делает все так, как захочет старшая сестра, Росита. Скоро она выдаст младшую замуж за сына аптекаря, Он учится на доктора и скоро кончит. У Роситы нет жениха, и замуж она не собирается, хотя ей уже перевалило за двадцать пять. А чего ей? Богатая, делает что хочет, сама себе хозяйка, всем распоряжается, командует – и все ее слушаются: и сестра, и отец, и вообще все.

– Она, пожалуй, и мною захочет командовать?

– Тут как раз наоборот: чтобы вы ею командовали, как я понимаю.

– Респетилья, – сказал тогда дон Фаустино, – Ты и есть дьявол, дьявол-искуситель. Ну, подумай, как не глупости ты мне предлагаешь. С какой стати я вдруг пойду к Росите? Чего доброго, она подумает, что я пришел просить ее руки, чтобы заполучить приданое, и она сделает мне от ворот поворот, как это сделала Констансия.

– Уж я-то знаю Роситу: ничего такого она не подумает. Она не собирается за вас замуж, так что ей и отказывать не придется.

– Чего же она хочет?

– Просто поболтать и посмеяться. Ей тут и поговорить не с кем. Один-единственный жених есть, да и тот числится за младшей, Росита книжек прочитала уйму, разных историй, и вообще она что надо. Она была бы рада-радехонька поговорить с вами просто так, без всякой задней мысли. Хасинтика мне рассказывала, что Росита считает, что только вы и можете ее понять, а все остальные в Вильябермехе люди неотесанные и ровно ничего не смыслят. Хасинтика говорит, что когда она гуляет здесь на праздниках, то все думают, что она из Севильи, или из Гранады, или даже из самого Мадрида. Никто не думает, что она из Вильябермехи. Так она ладно одета, такая умница и на язык остра.

– Ты хочешь уверить меня, что Росита – сокровище?