Иллюзии II. Приключения одного ученика, который учеником быть не хотел

— Самолет твой, — ответил он. — В любое время.

Полный газ, и в считаные секунды Джен поднялась над озерной гладью, оставив позади себя шлейф водяных брызг — словно снег с солнца. Мы летим.

Десять месяцев на земле… Растерявший воспоминания ум еще недавно беспокоился о том, смогу ли я снова ходить, смогу ли снова летать, — и вот теперь, когда земля стремительно уходит вниз, вместе с ней остаются позади и тревоги.

Несмотря на мое волнение, полет и теперь остается для меня родным домом — все как прежде.

Не могу сказать, что управление самолетом — сложное ремесло или что летчикам доставляют удовольствие сами по себе трудности и испытания, которые сулит полет.

Да, признаю, что летчикам нравятся небесные задачки: полет по приборам, воздушная акробатика, планеризм, овладение гидросамолетом, полет на многомоторном самолете, на грузовом воздушном судне, трансконтинентальный перелет, управление пассажирским лайнером, пилотирование в группе, воздушные гонки, испытание самодельных машин, эксплуатация антикварных аппаратов, сверхлегкие аэропланы, военные самолеты. Но над всем этим стоит ощущение, что мы едины в своем искусстве — мы прикасаемся к красоте полета.

Вопреки всем моим опасениям, полет остался для меня естественным состоянием — так же, как это было всегда. Несколько приземлений и взлетов на травяных полосах — полное владение ситуацией. Если мое ощущение полета в чем-то и изменилось, то лишь в одном: мне стало проще летать, чем несколько месяцев назад.

Через несколько недель я сдал экзамен — час собеседования и час летной практики. Я восстановил свою официальную лицензию — теперь я снова имею полное право летать сам.

Почему я думал, что это может быть сложно? Разве в мире, который мы любим, бывает сложно?

Глава четырнадцатая

Какой была бы наша жизнь без испытаний, без препятствий, приключений, рисков?

А несколько недель спустя пришла весточка от Джима Рэтти, реставратора самолетов. Вот уже одиннадцать недель Пафф находится у него в мастерской.

Он удалил все безнадежно поломанные детали — смятые части корпуса, разбитый фонарь, искореженный металл, растрескавшийся пластик…

Снял мотор и отправил на капитальный ремонт. Поменял провода и переключатели, проверил все электрические цепи, починил радиопередатчик. Покрасил, подогнал и установил подаренные Дженифер крылья.

И вот настал день, когда ее тело восстановлено. Пафф снова полна жизни, ее мотор дышит — она готова к полету! У нее не осталось воспоминаний о случившемся.

Той ночью мне не удалось уснуть. Я видел ее в полусне: новенькая, с иголочки, она уткнулась носом в прибрежный песок. Какое наслаждение прикоснуться к ней снова. Слов нет — чистое наслаждение.

— У нее очень красивая душа, у твоей малютки Пафф.

Шимода сидит на песке, любуясь игрой солнечного света на корпусе аэроплана.

— Разве у машин есть душа, Дон? — хотя сам-то я прекрасно знаю, что у Пафф она есть. Я часами разговаривал с ней во время наших совместных полетов.

— Как и все, в чем отражается красота, она, конечно же, наделена душой.

— Она — сталь и пластик.

— А ты — кровь и плоть, — улыбнулся он.

— А ты?

Дон расхохотался.

— Я — мыслеформа, помнишь? А все остальное — твой вымысел. Наш с тобой вымысел.

— У тебя есть душа, Дональд. Дух, в котором отражается любовь. Совершенная Любовь. А как насчет Пафф?

— Дух довлеет над всем, — сказал он. — Дух исцеляет все.

— Исцеляет от смерти.

— А это не нужно. Смерть — иное лицо жизни. Ты же видел… это любовь, переход от одной жизни к другой.

Он прав. После того как посетишь смерть, после того как увидишь красоту, ожидающую нас с той стороны, страх уходит. Еще совсем недавно не было ни одной книги об опыте умирания. Теперь такие книги занимают целые полки в библиотеках. Верования, переживания многих людей…

— А Пафф?

— Ты сам видел. Когда она разбилась, жизнь ушла из ее тела — подобно тому, как она едва не ушла из твоего. Но ты все равно мог с ней разговаривать. Она не испытывала боли, не испытывала душевных страданий. Равно как и ты, пока был без сознания.

— Жаль, что я не поговорил с ней тогда.

— Ах, ты имеешь в виду твою веру в те семь дней, о которых ты якобы почти ничего не помнишь. А как ты думаешь, что могло происходить в то время? Полагаешь, ты с ней не разговаривал? Вот странно.

— Что-то было. Я помню, что для меня жизненно важно было подготовить тело Пафф, чтобы туда снова мог войти дух и мы бы опять встретились в этом мире. Полагаю, я ей пообещал, что мы снова будем летать.

— Смотри-ка, Ричард: ты начинаешь вспоминать. Ты думаешь, что сам выдумал эту историю. Вполне возможно. И именно тебе решать, какой в ней смысл.

Я взглянул на него с полуулыбкой:

— Можно, я скажу тебе слово, а ты объяснишь мне его смысл?

Он кивнул.

— Валькария.

Дон рассмеялся:

— Увлекся мифологией, что ли?

— Нет, — сказал я. — Так что же означает слово Валькария? Я выбрал его не произвольно. Это не игра. Итак, оно означает…