Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009)

Принципам строгого централизма подчинена была и вся издательская управленческая структура: громоздкая, многоступенчатая, бюрократическая и потому чрезвычайно медлительная и нерасторопная. До предела были централизованы функции издательств: вся их творческая, экономическая и производственная деятельность осуществлялась лишь на основе разрешительных и запретительных указаний свыше. Самостоятельно, без разрешения комитета, издательства не могли увеличить, если вдруг возникала такая необходимость, объем книги даже на один печатный лист. Что уж тут можно было говорить о самом главном – что издавать, в какие сроки и сколько?

Издательства, привыкшие за десятилетия только к исполнению решений свыше, были опутаны со всех сторон охранительными щитами всевозможных и обязательных одобрений и согласований, рецензий и отзывов. Смысл всего этого громоздкого бюрократического издательского механизма состоял в том, чтобы оградить издателя от проявления всякого самостоятельного решения в выборе автора и названия книги.

Издательский процесс, окутанный многочисленными одобрениями и разрешениями на издание, вел к огромным непроизводственным затратам времени на выпуск книги: от 3 до 5 лет. По своему содержанию этот процесс во многом был закрыт от читателя, который не мог никоим образом влиять на тематические планы издательств и тиражей книг.

Занижена была донельзя и роль главной фигуры издательского дела – редактора, традиционно выполнявшего функции лишь литературного стилиста-правщика. Все это неизбежно вело к выхолащиванию из деятельности издательств инициативы, творческого поиска, приучило жить по привычной схеме: спустили сверху поручение издать книгу – исполнили и доложили.

Вот это отсутствие творческого подхода в издательском деле было основной причиной серой заурядной книги, часто ненужной читателю и заполнявшей витрины книжных магазинов. Так сложился за многие годы отрыв книгоиздания от запросов реальной жизни. Признаюсь, у меня, человека, до сих пор имеющего дело профессионально с преподаванием и газетным делом, этот громоздкий издательский механизм вызывал антагонизм и желание попытаться разорвать эти путы, которыми были туго затянуты руки издателей.

Намерения искать новые подходы поддерживала и вся благоприятная общественная атмосфера в стране, в которой активно обсуждали идеи демократизации всех сфер жизнедеятельности общества. Немаловажное значение имело обретение союзников из числа самих издателей, полиграфистов, книгораспространителей, то есть из числа профессиональных работников издательской отрасли.

Беседы, встречи со специалистами комитета, издательств, типографий показывали, что в советском книгоиздании накопилось немалое количество острых, требующих решения проблем. Их нельзя было решить одновременно, и потому следовало выделить наиболее важные, первоочередные. Для этих целей эффективным мог оказаться программно-целевой подход. Организационной основой такого подхода стали целевые аналитические группы, в состав которых вошли наиболее квалифицированные работники комитета, ученые институтов, специалисты издательств, типографий, книготоргов. Особенно полезными оказались поддержка и участие руководителей Всесоюзной книжной палаты (Ю.В. Торсуева и Б.В. Ленского) – главного аналитического центра Госкомиздата СССР.

Было создано пять аналитических групп, которые после обстоятельного анализа должны были представить предложения по перестройке всего издательского дела в стране по таким ключевым проблемам, как демократизация организационной и творческой деятельности издательств, совершенствование полиграфического производства, развитие книжной торговли, создание системы изучения запросов читателей. Специальная группа аналитиков разрабатывала предложения по изменению управленческого механизма издательской сферы. После обстоятельного обсуждения этих предложений непосредственно в книжных издательствах и типографиях, целой серии круглых столов, острых дискуссий с руководителями издательств мы сочли возможным принять их как специальные решения коллегии Госкомиздата СССР. В конце 1986 г. эти решения были рассмотрены и приняты и стали началом радикальных демократических перемен в издательской системе. Теперь уже можно признаться, что намерения о серьезных переменах в издательском деле я не согласовывал официально на Старой площади, знал, что на это уйдет слишком много времени, а сумел убедить и получить принципиальное согласие действовать от первых лиц в ЦК и правительстве.

Одним из первых и ключевых решений, принятых в ноябре 1986 г., стало решение «О расширении прав и самостоятельности издательств». Ныне исполняется ровно двадцать лет с того времени и будет весьма полезным с учетом приобретенного опыта двух десятилетий поразмышлять о существе этих решений, чтобы объективно оценить, какое место им принадлежит в истории отечественного книгоиздания. Тем более что опыт крутых общественных перемен напоминает нам мудрый совет древних – не судить без причин идущих впереди и помнить, что за тобой тоже идут.