Иллюзия бессмертия

Все это вовсе не значит, что мы не обращаем внимания на тот факт, что значительное число пожилых людей, которые чувствуют себя несчастными, слабыми и теряют одну за другой свои способности, могут искренне желать быстрого и безболезненного конца. Но такого рода желание может возникнуть у разумного человека любого возраста, который поражен неизлечимой болезнью и страдает. И в некоторых случаях сознательное желание окончить жизнь может с помощью самоубийства преодолеть все подсознательные и сознательные факторы, которые способствуют продолжению жизни, как бы неприятна она ни была. Но практически при всех случаях самоубийства или попытки самоубийства следует помнить, что человек желает умереть потому, что эта жизнь больше не кажется ему стоящей,а не потому, что он жаждет небытия. Как бы невыносимо ни было его состояние, он, как правило, с радостью принял бы предложение жить в облике молодого человека за могилой, наслаждаясь вечным здоровьем и счастьем. Таким образом, положительное желание или определенное решение уйти из этого мира никоим образом не означает предпочтения забвения.

Согласно Плутарху, идея угасания носит столь отталкивающий характер, что мы почти можем сказать, что «все мужчины и женщины с готовностью попали бы в зубы цербера и предали бы себя наказанию, состоящему в том, чтобы носить воду в сите, если бы они только могли остаться живыми и избежать уничтожения». Поэт Гейне восклицает: «Как наша душа борется против мысли о конце нашей личности, о вечном уничтожении! Horror vacui [24], которую мы приписываем природе, фактически является врожденной человеческому сердцу». Унамуно занимает позицию вызывающего, сознательного противника личного уничтожения: «Если нас ожидает ничто, сделаем его несправедливостью; будем бороться против судьбы, хотя бы и без надежды на победу; будем бороться против нее по-донкихотски» (Unamuno de M. The Tragic Sense of Life, p. 268). Дайлэн Томас протестует:

Не уходи в ту ночь, скажи ей: «Нет!»
Не позволяй, чтоб гаснул ясный свет.

Даже Томас Гексли, ученый, очень твердый духом, не веривший в бессмертие и умерший в 1895 году, писал в конце жизни: «Любопытно — я вижу, как моя неприязнь к мысли об угасании возрастает по мере того, как я старею и приближаюсь к цели. В самое различное время я с каким-то ужасом начинаю думать, что в 1900 году я, по всей вероятности, буду знать не больше о том, что происходит на свете, чем я знал в 1800 году. Я предпочел бы быть в аду — во всяком случае, в одном из верхних кругов, где температура и компания не слишком плохи» (Huxley L. Life and Letters of Thomas Henry Huxley, vol. II, p. 67). На вопросы анкеты, проведенной профессором Ф. К. С. Шиллером, двадцать два процента отвечавших утверждали, что они предпочитают уничтожению будущую жизнь в любом виде. Очевидно, что для некоторых людей перспектива самого мрачного и ненавистного потустороннего существования может служить психологическим буфером против суровой и мрачной идеи уничтожения. И это понятно. Ибо попытаться представить себе, что однажды после того, как мы закроем глаза, мы никогда не откроем их снова и не увидим какого-либо счастливого или захватывающего зрелища, что эта милая сердцу Земля будет все вертеться и вертеться в течение веков, а мы будем ощущать происходящее не более, чем простой комок земли, что эта краткая, мерцающая, горько-сладкая жизнь есть наш единственный мимолетный взгляд на существование, единственное прикосновение к нему в бескрайнем океане бесконечного времени, — попытка вообразить это или хотя бы выразить в словах такие мысли может подействовать на процесс ощущения как некое черное мрачное колдовство.

Глубокому отвращению к несуществованию мы можем приписать в значительной мере возникновение среди людей, неспособных поверить в личное существование после смерти, интереса к различным заменяющим или подменяющим типам бессмертия, которые были суммированы мною во второй главе. Самыми важными из этих заменяющих типов являются идеальное бессмертие — достижение определенного высокого и благородного качества в жизни и интеллекте; биологическое бессмертие, осуществляющееся в виде идущих все далее и далее поколений детей и потомков человека; и социальное бессмертие через продолжающееся воздействие личности человека, его работы, славы или даже безличных достижений на следующие одно за другим общества будущего. Сила стремления к славе видна в характерных попытках человека сохранить свое имя и память о себе среди живых с помощью бесчисленных различных изобретений. Оно проявляется также в общем предпочтении, оказываемом со стороны мужчин сыновьям, которые будут продолжать фамилию.

В платоновском «Пире» Диотима говорит Сократу: