Иллюзия бессмертия

Вайолет покраснела, закусив от досады нижнюю губу. Только сейчас девушка поняла, почему ведьма отказывалась помочь ей с оборотом. Урсула с самого начала знала, что Вайолет не рохр и никогда им не станет.

– Как я здесь оказалась, раз все хранительницы остались за барьером?

– Понятия не имею, – сердито тряхнула космами ведьма и, судя по тому, как нахмурились её седые брови, этот вопрос она сама себе задавала не раз, теряясь в предположениях и догадках. – Вот придут твои родители, у них и спросим!

Родители...

У Вайолет в голове не укладывалось, что нежно любимые ею отец и мать, оказывается, ей никто. И что теперь? Ей больше нельзя называть маму мамой, блаженно замирать на груди отца, обнимать братьев и быть их прежней крошкой Вайоли?

Всё внутри бунтовало. А болело ещё сильней. Ужасно хотелось заплакать, и удерживало от этого девушку лишь присутствие рядом Айта. Стыдно было выворачивать наизнанку свои чувства перед совершенно чужим и незнакомым мужчиной.

– Сколько тебе лет? – внезапно заговорил он, пристально изучая Вайолет каким-то непроницаемым и совершенно нечитаемым взглядом.

– Двадцать скоро исполнится, – покосилась на него девушка, будучи теперь совсем не уверенной в том, что знает о себе хоть какую-нибудь достоверную информацию.

– Последнюю светлую хранительницу звали Тэлларис, – бесстрастно произнёс одарин. – Двадцать лет назад её убила Моргана. Ходили слухи, что незадолго до смерти у Тэлларис родилась дочь. Если это правда, то всё сходится: ты её наследница и следующая хранительница.

В голове Вайолет слова Айта смешались в густую кашу. В висках начало пульсировать и болеть.

Убила... Двадцать лет назад... Родилась дочь... Небесные покровители! Он говорил об этом так спокойно, будто убивать матерей новорождённых детей там, где он жил, было нормой. Да что же это за мир такой? И как в нём вообще возможно жить?

– Двадцать лет назад... – вынырнув из трясины отчаяния, засасывающей её с каждой минутой всё сильнее, Вайолет посмотрела в тёмные глаза одарина, напрасно пытаясь увидеть в них хоть искру сочувствия. В мерцающем омуте его затягивающего взора плескалась лишь темнота, такая же равнодушная, как и в кулоне на его груди. – А почему ты пришёл требовать от Урсулы назвать светлую хранительницу только сейчас? Почему её отсутствие до сих пор никого не волновало?

Лицо Айта по-прежнему не выражало никаких эмоций, а вот в голосе отчётливо слышалась едкая ирония, граничащая с холодным цинизмом:

– Отчего же не волновало? Найти первую одэйю пытались многие одарины. Просто я единственный, кому посчастливилось пройти барьер.

Вайолет вязко сглотнула, запретив себе даже думать о том, сколько сильных, здоровых, красивых мужчин вроде Айта погибло, пытаясь её найти.

– А почему ты решил, что первая одэйя находится здесь? Как узнал, что она жива и не погибла вместе с остальными?

Что-то похожее на улыбку едва тронуло жёсткие губы мужчины. Слегка приподняв бровь, он посмотрел на Урсулу, будто передавал ей право первенства в этом забеге шокирующих откровений.

– Кристаллы, – протяжно вздохнув, ведьма вернулась на своё место за столом. – Кристаллы с искрой инглии в Облачном дворце. Каждая одэйя, вступая в белое братство, вмуровывает в стену дворца светлых волшебниц кристалл с маленькой частичкой своей силы. Пока бьётся сердце одэйи – горит и её искра в кристалле. Так мы узнаём, кто из нас ещё жив, а кого Светлый Отец забрал в свой Чертог.

– Хранительница тоже оставляет там свою искру? – уточнила Вайолет.

– Искра светлой хранительницы находится на Тёмных Вратах, – улыбнулась Урсула. – Именно поэтому стражи башни первыми узнают о её гибели.

– А искра тёмной хранительницы находится у светлых волшебниц, – догадалась Вайолет. – Это и есть принцип равновесия? Если погибает светлая хранительница, первый одарин идёт к первой одэйе и требует выбрать новую, а если погибает тёмная, то одэйя должна сообщить об этом одарину?

Урсула и Айт таинственно переглянулись и почти одновременно произнесли:

– Верно.

– И что теперь? Когда выяснилось, что я являюсь хранительницей света? – в каком-то колотящем изнутри мелким ознобом нетерпении Вайолет поднялась на ноги, переводя взгляд с Урсулы на Айта. – Что вы хотите от меня? Что я должна делать?

– Для начала я должна отвести тебя во дворец одэй, чтобы ты могла получить силу всех своих предшественниц, – сообщила Урсула.

Если бы можно было закричать от отчаяния! Вайолет даже вздохнуть не могла, поражённая новостью в самое сердце. Одни рассказы о Тэнэйбре наводили дикий неконтролируемый ужас, а пойти туда добровольно – это чистое самоубийство!

– А если я не захочу туда идти? – глубинное чувство протеста и страстное желание жить вылезло наружу, сопротивляясь уплотняющейся безысходности изо всех сил.