Иллюзия бессмертия

В детстве мать рассказывала Доммэ сказку о четырёх вещих фойрах – девах, сросшихся спинами. Лишь один вопрос может задать им счастливчик, и только ему решать, что для него всего важнее – укажут ли фойры, где найти богатство несметное или... подскажут, как обрести счастливую судьбу.

Доммэ стоял и не дышал. Просто поверить не мог, что материнские истории – вовсе не детские сказки, и странный чужак тому прямое подтверждение.

– Моя жена говорит правду, – король Одр тихо вздохнул, плечи его согнулись, будто под невидимой тяжестью. – Десять круголет* на эти земли не ступал ни один одарённый. В памяти жителей трёх долин они остались легендой, красивой сказкой.

Тёмный одарин равнодушно огляделся по сторонам, кажется, даже не заметив с каким откровенным страхом смотрят на него теперь все рохры.

– Мне жаль, король Одр, – едва заметно поджал нижнюю губу мужчина. – Боюсь, ваш мир больше никогда не будет прежним. Равновесие нарушено. Тёмная лаитэ убила светлую хранительницу, а затем нашла и открыла врата в Сумеречный Чертог. Алтарь Двуликих принял её жертвенную кровь, и весы Вечности сдвинулись с мёртвой точки. Одэйя должна назвать новую хранительницу света.

В мертвенной тишине приглушённый вскрик схватившейся за сердце королевы Арви прозвучал пугающе жутко. Сорвавшись с места, Доммэ успел подхватить оседающую мимо кресла мать и сжать в ладонях её холодные, как лёд, пальцы.

Мы понятия не имеем, где искать первую одэйю, – Одр отрешённым взглядом уставился в пол, а когда поднял голову, вид у него был как у приговорённого к смерти.

Переведя дыхание, она остановилась посреди широкой тропы, мучительно гадая, успела ли перегнать странного путника, либо он, миновав это место, уже направляется к ущелью?

Вайолет стремительно метнулась в проход между деревьями и едва не столкнулась с внезапно возникшим на её пути человеком. Отступив, девушка растерянно разглядывала мужчину, который вблизи оказался намного выше и мощней, чем ей показалось издали. И хоть в плечах и груди он и вполовину не был так широк, как Доммэ и Кин, вся его напряжённая, как взведённая тетива, фигура источала незримую ауру опасности и затаённой силы.

Мужчина замер, жилистые ноги напряглись, как у рохра перед прыжком, и налетевший невесть откуда ветер сбросил с его головы капюшон, открывая взору Вайолет лицо незнакомца: широкое, заросшее лёгкой щетиной, обрамлённое мягкими волнами вьющихся волос цвета конского каштана. Тёмные, как мокрая галька, глаза в упор уставились на Вайолет. Густая бровь слегка приподнялась вверх, и над породистым, с лёгкой горбинкой носом мгновенно пролегла суровая складка.

За столько лет в наших краях никто слыхом не слыхивал о великой волшебнице, одарин несколько секунд задумчиво смотрел сквозь короля рохров, словно перед ним было не существо из плоти и крови, а прозрачная стена. Стремительно развернувшись на каблуках, он, не прощаясь, пошагал к выходу, а у самого порога вдруг так же резко остановился и низко пророкотал:

Крадучись росомахой, прячась за кустарниками и густой листвой, они неотступно преследовали свою цель – таинственного незнакомца, уверенной поступью движущегося в Ривердол. Так медленно, что Вайолет сразу-то и подумать не могла, что это может быть что-то живое, а не полуденные тени, скользящие по зелёным кронам деревьев. Так медленно, что Вайолет сразу-то и подумать не могла, что это может быть что-то живое, а не полуденные тени, скользящие по зелёным кронам деревьев.

ГЛАВА 39

Времени на раздумья не оставалось, и девушка лесной ланью помчалась вперёд, перепрыгивая через рытвины и кочки, больно царапая руки о ветви кустарников. Скользким холодком по спине, колючей дрожью в ногах, гулко стучащим по вискам пульсом вещало пробудившееся предчувствие, что должно случиться что-то. Что-то важное или плохое… а может, это воображение играло с ней злую шутку?

Мужчина вышел, забрав, кажется, с собою все звуки и шорохи, так тихо стало в гридне.Краем глаза Вайолет вдруг уловила непонятное движение на тропе за спиной незнакомца и недоуменно моргнула, внимательно разглядывая странные тёмные пятна.

В груди потревоженной птицей забилось сердце. Они двигались медленно и бесшумно. Почуяла неладное, только когда разглядела, что каждая тень отбрасывает свою тень. То, что темными лохмотьями ползло по краю оврага, хоронясь за широкими дубами, то низко припадая к земле, то хищно взвиваясь вверх – не было ни зверем, ни птахой, и уж точно никак не безобидной тенью. Так странно Вайолет ещё никогда себя не ощущала. Черные, сочащиеся живой тьмой сгустки меняли форму. Вытягивались гибкими змеями, расслаивались рваным туманом, собирались в тугой шевелящийся комок и расправляли крылья, подобно огромным летучим мышам.

– Все свободны, – нарушил неловкое молчание Одр. Его тяжёлый взгляд прошёлся по выжидающе замершим рохрам, и никто из них не посмел ни обратиться к королю, ни перечить его воле.