Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски

Одиннадцатого августа 2014 года медсестра, прибывшая в мотель «Вилла» проконтролировать прием Агустином прописанных лекарств, обнаружила его номер пустым, а GPS-браслет — в корзине для мусора. На этот раз Черити добилась от шерифа ордера на арест, втолковав ему, что сбежавший, вероятно, самый опасный человек в округе Санта-Барбара. Она выпустила пресс-релиз с фотографией Агустина и, презрев предупреждения чиновников о том, что она рискует попасть под суд за нарушение законов о конфиденциальности медицинской информации, включила в него сведения о его болезни.

Последовавшие оперативно-розыскные мероприятия успехом не увенчались; пациент, как принято говорить в санитарно-эпидемическом надзоре, «выпал из-под наблюдения». Выяснить, куда именно подался Агустин, — пусть даже и в родной Мексике, — было крайне важно по вполне понятным причинам; не менее важно было выяснить и пункты остановок на его маршруте. Ведь в легких у него был туберкулез невиданной ранее в США мутации. Черити считала, что теперь штату нужно секвенировать геном бактерии-возбудителя при каждом

выявленном случае туберкулеза. Увы, туберкулезной палочке присущ недобрый дар незримо затаиваться в организме. После того как ее вдохнешь, есть два варианта: бактерия либо награждает тебя активным туберкулезом, либо тихо дремлет в организме.

Во втором случае можно до конца жизни так и не узнать, что ты туберкулезник. Но при этом ты будешь гулять по миру с тикающей бомбой внутри, и вероятность ее взрыва в любой день составляет порядка десяти процентов. Это может случиться и через год, и через десять лет, но столь устойчивая ко многим лекарствам мутация рано или поздно всплывет. И самый верный способ предотвратить последующую гибель людей от нее — продолжить охоту за генами этой бактерии-мутанта. «Нужно и до́лжно по крупицам восстановить ее след по всем дорогам в Мексику!» — убеждала Черити людей в Департаменте здравоохранения Калифорнии. Но там на это не было свободных денег. «Безумцы, — сказала Черити. — Гарантирую вам, что у нас будут случаи точь-в-точь как этот. А мы их провороним, потому что „у нас нет ресурсов“».

* * *

Нищенство бывает разное. Одно дело, когда у тебя ничего нет и взять неоткуда. И совсем другое — когда тебе щедро подают, а ты не принимаешь. Лишь единицы из окружных врачей заинтересовались или попробовали воспользоваться бесплатным доступом к мощнейшей лаборатории по диагностике ковида, — доступом, который Биохабу Чан — Цукерберга приходилось им чуть ли не навязывать. «Они и просить-то не приучены, — сказала Присцилла Чан, — потому что им никто никогда ничего не давал». Некоммерческий же Биохаб с самого начала был способен сделать для местных органов здравоохранения намного больше, чем любая коммерческая лаборатория. Коммерческие просто принимали пробирки с биоматериалом и потом выдавали простейший ответ: положительный или отрицательный. На секвенирование генома вируса в положительных пробах они рассчитаны не были. А ведь геномика играла решающую роль в той игре, которая развернулась.

При репликации вирусы мутируют, то есть воспроизводят свой генетический код с ошибками. Разные вирусы мутируют разными темпами. Отслеживать пути распространения совершенно стабильного — то есть вовсе не мутирующего — вируса было бы невозможно. Он был бы генетически идентичным у всех инфицированных, и по его кодам нельзя было бы установить, кто от кого заразился. К примеру, вирус герпеса мутирует крайне медленно, и это затрудняет определение путей его распространения по одним лишь генетическим кодам. Другая крайность — вирус, мутирующий настолько стремительно, что за ним в равной мере невозможно уследить. Вирусы — возбудители простудных заболеваний, к примеру, мутируют столь быстро, что человек заражается вирусом с одним геномом, а окружающим передает вирус с другим, и это делает разработку вакцин против них бессмысленным занятием[68]. Быстро мутирующий вирус неуловим, как взломщик, оставляющий после себя отпечатки пальцев миллионов разных людей.