Иллюзия чистого листа

Глядя из теплого салона автомобиля через стекло на серую неуютную уличную действительность, я размышлял. Дмитрий в сумасшедшем доме, с матерью не связаться. Алена с чемоданом вышла из общежития и уехала в неизвестном направлении, на звонки не отвечает, и сама не звонит. Случайностей во всех этих событиях быть не могло. Параллельный мир целенаправленно друг за другом, а может быть и одновременно, удалил их от меня, оградил непрошибаемой стеной, оставив меня одного. С какой целью? Затем, чтобы я остался совершенно один. Значит, Илларион Федорович с самого начала лукавил со мной, не договаривал важных вещей, торопился смыться из земного мира, мечтал проявить себя, как выдающегося вербовщика преемников. Умело подцепил меня на крючок, вывел на путь, от которого сложно отказаться. Без обмана у него не получилось бы, наверное.

Автомобиль проехал по Литейному проспекту и остановился у светофора на перекрестке с Невским проспектом. Почти сразу загорелся зеленый сигнал, машина пересекла Невский проспект и двинулась в потоке по Владимирскому проспекту.

В салоне стало жарко, и я расстегнул воротник куртки, снял шапку и дальше держал ее в руке.

Итак, речь идет о некоем выборе, который я должен сделать. И это повлияет на мою дальнейшую судьбу. Либо вернет в прежнюю жизнь, либо подтолкнет вперед к новым перспективам. Но что я должен сделать? Что следует из перемен, связанных с близкими мне людьми. Сам собой напрашивался вывод о том, что моя реакция на эти перемены и будет являться моим выбором, который, в свою очередь, и станет ключевой точкой отсчета, все определит. Высший мир внимательно следит за мной и, исходя из принятого мною решения, вынесет окончательный вердикт в отношении меня. А выбор кроется в следующем. У меня есть два пути. Первый: я должен принять то, что произошло с мамой, Аленой и армейским другом, остаться в одиночестве, но при этом, обладая огромными возможностями, идти дальше по преумножению своих сил, заполучить все, что хочу и могу, а потом при удачном и верном стечении обстоятельств переместиться, как Илларион Федорович, сначала в средний, а потом в высший мир. Вторым вариантом выбора должно явиться мое решение отказаться от уготованного мне нового пути, возврат к исходной точке. Чтобы этого достичь, можно, например, саботировать выполнение заданий, валять дурака. Но тогда вернется прежняя серость, которую я не мог допустить.

Автомобиль кружил по Питеру, но теперь я города не видел. Одни и те же мысли посещали меня вновь и вновь, по кругу. Если раньше ответ на вопрос, как поступить, был для меня очевиден и однозначен, то сейчас все изменилось. Мне не хотелось терять того, что приобрел. Но и отказываться от тех, кто мне дорог – то же. Мне почему то казалось, что параллельный мир блефует, сознательно ставя меня перед трудным выбором. А трудность заключается в том, чтобы устоять, не дать слабину, смело принять удар. И когда это произойдет, то все станет на свои места. Но, когда я приходил к твердому убеждению, как поступлю, кто-то, будто со стороны, заставлял тут же сомневаться. И внутренняя борьба начиналась по новой. Со мной всегда так происходило, когда нужно было принять важное решение.

Битые два часа мы колесили по улицам и проспектам, выехали из старой части города, заехали на автозаправочную станцию заправить топливом машину.

Когда мы вернулись на Невский проспект, и резкий продолжительный сигнал соседней автомашины вывел меня из размышлений, я уже точно знал, что надо делать.

О своем выборе я должен был сказать, и своими словами как бы подписать очередную, возможно, заключительную, часть договора либо разорвать его. Не знаю откуда, но я точно это знал. Кроме того, меня преследовала мысль, что я должен обратиться к высшему миру не в абстрактном направлении, а именно через зеркало. Если раньше, после разговора с Илларионом Федоровичем, я разуверился в реальном значении этого настенного предмета, то отныне, удостоверившись в том, что Илларион Федорович был со мной не в полной мере правдив, я был полностью убежден, что с высшим миром надо говорить именно через ту самую зеркальную поверхность в квартире на Моховой.

Отпустив водителя, я уверенно поднялся в квартиру. Но, когда снимал верхнюю одежду в прихожей, червяк сомнений снова робко возник внутри меня, но лишь на мгновение.

С решительным видом я вошел в ванную комнату, включил свет и встал напротив зеркала. Стояла полная тишь. Казалось, все вокруг замерло, страшась произвести хоть малейший звук и помешать некоему таинству. Из зеркала я сам на себя смотрел упрямым взглядом, и в этом упрямстве виделась возникшая неуверенность, которую я усилием воли пытался подавить.