Иллюзия греха

Валерий Васильевич Волохов всегда считал себя человеком очень здоровым и физически, и психически. Основным признаком психического здоровья он видел в себе чрезвычайно мощную способность к вытеснению из сознания неприятных и тревожных мыслей. Он умел не думать о том, что ему не нравилось и о чем он думать не хотел, и он умел заставить себя не тревожиться о том, о чем беспокоиться не хотелось. За двадцать лет постоянных экспериментов над женщинами и рожденными ими детьми он ухитрился ни разу не ужаснуться безнравственности и чудовищности того, что делал. У него была цель, и интересовало его только одно это. Он слишком хорошо помнил жгучую обиду, которую испытал, когда предложенная им теория вызвала насмешки и была отвергнута коллегами с ходу как неперспективная и антинаучная. Волохов хотел доказать самому себе, что был прав, пусть даже об этом больше никто никогда не узнает. Будет знать он сам, и этого было для него более чем достаточно. Никогда за все двадцать лет в его голову не приходила мысль о том, что, если его теория подтвердится, на этом можно будет сделать деньги. Денег у него было достаточно, он считался великолепным диагностом и ведущим специалистом по применению радиологических методов в лечении заболеваний крови, это приносило ему и известность, и доход. И извлекать прибыль из своих незаконных частных экспериментов он вовсе не собирался. Это была для него чистая наука ради науки и утверждения собственной идеи. Встреча со старухой Анисковец в середине мая была для него неприятной неожиданностью. И еще более неприятным оказалось то, что встреча эта, как выяснилось, не была случайной. Старуха, оказывается, следила за ним на протяжении нескольких месяцев и теперь искала встречи, чтобы прочесть ему мораль. К тому разговору с Екатериной Волохов отнесся спокойно, угрызения совести его мучить не стали, а то, что Анисковец больше его не трогала и на пути не попадалась, он расценил как нечто само собой разумеющееся. Попугала бабулька, выговорилась, нотацию прочла — и забыла, занялась своими делами. Однако вскоре после встречи с Екатериной Бенедиктовной Волохову позвонили. Незнакомый голос сказал:

— Валерий Васильевич, нам известно о ваших экспериментах. Мы в них заинтересованы. Подумайте над вашими условиями и будьте готовы назвать вашу цену. Мы вам еще позвоним.

Волохов в тот момент так испугался и растерялся от неожиданности, что даже не ответил. А звонивший ему человек и не ждал ответа, просто произнес свои слова и положил трубку. Несколько раз он мысленно возвращался к этому звонку, пытаясь заготовить заранее те слова, которые он скажет, если ему позвонят еще раз.

«Я не понимаю, о чем вы говорите...»

«Я не провожу никаких экспериментов...»

Потом он понял, что эти слова не годятся. Раз позвонили — значит, знают. Какой смысл отпираться?

«Результаты моих научных экспериментов не продаются...» «Мне не нужны ваши деньги...» «Я не торгую научными знаниями...»

Все слова казались ему глупыми и беспомощными, неубедительными и провинциально-напыщенными. Он понимал, что его будут пугать оглаской, но не особенно этого боялся. Он отобьется, сможет доказать, что это пустые домыслы. Женщины? Да, были. А что, разве запрещено? Дети? Да, детей его женщины рожали. А это преступление? Эксперименты над беременными? О чем вы? Я — диагност, я применял радиологические методы для обследования состояния здоровья беременных и плода, эти методики запатентованы и признаны. И больше я ничего не делал. Если женщина нуждалась в лечении по моему профилю, я ее лечил, а как же иначе. Да, использовал институтскую лабораторию для обследования собственных любовниц, казните, виноват. Но ущерб государству этим не причинял. Не украл. Не сломал. Дети рождались нездоровыми и часто болели? Что поделать, во-первых, сейчас почти все дети такие, экологическая обстановка крайне неблагоприятная, а во-вторых, это связано с состоянием моего собственного здоровья. Оно, увы, оставляет желать много лучшего, а законов наследственности пока еще никто не отменил. Все-таки это мои дети, а не чьи-то.

Одним словом, разоблачения он не боялся. В конце концов, никто не сможет установить всех его женщин и детей. Разве только Екатерина, которая утверждала, что выследила его и составила список. Судя по тем цифрам, которые она называла, список у нее был действительно полный. Но Катерина умерла, и очень вовремя. И передавать свою методику в чужие руки доктор Волохов отнюдь не собирался. Он достаточно хорошо представлял себе, кому и для чего она может понадобиться. Теперь, когда работа близка к завершению и остается только подождать детей Веры и Зои, он уверен, что у него все получилось. Он научился делать людей с мощным интеллектом и превосходными физическими данными в части выносливости и устойчивости к нагрузкам, при этом абсолютно послушных и управляемых. Идеальных исполнителей, которые в недобросовестных руках могут превратиться как в супернадежных охранников и не знающих поражения солдат, так и в ловких преступников и неуловимых наемных убийц.