Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг

Представьте, что я беру ваше обручальное кольцо или любой другой предмет, обладающий для вас личной ценностью, и, используя некую футуристическую машину, изменяю его постепенно, атом за атомом, до тех пор пока в нем не останется ничего от исходного материала, но при этом оно будет неотличимо от прежнего кольца. Будет ли оно оставаться тем же кольцом на разных стадиях этого процесса? Большинство людей соглашаются, что кольцо с несколькими замененными атомами будет все тем же, а кольцо, где весь материал заменен, – другое по своей сути. Однако на какой стадии кольцо изменит свою идентичность? Какой по счету атом будет решать все? Кроме того, если этот процесс изменений происходит постепенно, люди склонны считать, что это прежнее кольцо, сохраняющее свою сущность (даже если в нем не осталось ничего от изначального кольца). Но представьте, что мы перекомбинируем весь материал исходного кольца так, что у нас получится два кольца. Какое из них есть оригинал? Исчезла ли сущность объекта, когда был воссоздан другой?

Очевидно, что идентичность материальных объектов при таких обстоятельствах ставится под вопрос, но как насчет идентичности личности? Представьте, что мы проведем такого же типа замену в этой сфере. Философ Дерек Парфит использует подобного типа сценарии для того, чтобы поставить под вопрос реальность Я[273]. Он просит нас представить замену личности клетка за клеткой, так что исходная личность к концу процесса полностью меняет свою материальную основу на другую. В одном из примеров он просит нас представить замену одну за другой наших клеток на клетки, например, Греты Гарбо. В какой момент мы станем знаменитой шведской актрисой? Когда наше Я превратится в ее Я? Используя такую логику, Парфит прежде всего подвергает сомнению представление о сущностном Я.

Эти захватывающие мысленные эксперименты бросают вызов нашим интуитивным понятиям о природе реальности и индивидуальности. Увы, на эти вопросы нет однозначных ответов. Академические споры между философами свидетельствуют, что даже среди тех, кто профессионально годами размышляет над этими вопросами, нет согласия. Однако многие люди интуитивно уверены, что должно быть некое устойчивое Я, существующее независимо от физического тела, – истинное Я, определяющее, кто мы есть.

Нам кажется, что существует некая внутренняя сущность. И подобный образ мышления появляется уже где-то на четвертом году жизни. В своей эпохальной книге «The Essential Child»[274] Сьюзен Гелман[275] приводит убедительный пример того, что эссенциализм[276] – это естественно выработанный образ мышления, используемый ребенком, чтобы поделить живой мир на множество разных видов существ. Когда дети понимают, что собаки – единая группа живых существ, они делают это на основе предположения, что все собаки должны иметь некую собачью сущность внутри себя, и эта сущность отличает их от кошек, у которых есть кошачья сущность. Они понимают, что, если изменить внешний вид собаки, сделав ее похожей на кошку, по сути своей она все равно останется собакой и будет вести себя как собака.

Многие люди считают, что должно быть некое устойчивое Я, существующее независимо от физического тела, – истинное Я, определяющее, кто мы есть.

На самом деле это различие существует на биологическом уровне – на уровне цепочек ДНК обоих видов. И хотя дети не ведают о генетике, они предполагают, что должна существовать невидимая субстанция, различающая животных. Логика рассуждений детей о биологическом мире изначально базируется на эссенциализме. Со временем он становится основой категоризации многих значимых вещей в их мире. Особенно когда дети начинают воспринимать других людей как уникальных индивидуумов с уникальным сознанием.

Мой коллега Пол Блум утверждает, что эссенциализм лежит в основе нашей склонности придавать ценность определенным объектам и переживаниям: мы убеждены, что они обладают некоторой сущностной подлинностью[277]. Например, мы предпочитаем подлинные произведения искусства и огорчаемся, узнав, что перед нами копия или подделка. Копии никогда не ценят так, как оригиналы, даже если их невозможно различить. Так, обычный гетеросексуал будет наслаждаться сексом с представителем противоположного пола, но, узнав, что его партнер транссексуал, будет обескуражен (поскольку для типичного гетеросексуала мысль о соитии с представителем того же пола отвратительна, даже если этот человек поменял пол). Хотя физическое удовольствие одинаково, открытие того, что некто по сути не тот, что вы думали, обескураживает. Это демонстрирует значимость предположений об идентичности.