Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг

Философ Ханна Арендт была уполномочена журналом «New Yorker» освещать процесс над нацистским преступником Адольфом Эйхманном в начале 1960-х. Она сообщала, что проблема Эйхманна и ему подобных отнюдь не в том, что они садисты или извращенцы… они просто «ужасно и ужасающе нормальны». Это, пожалуй, самое страшное в истоках зла. Совершенно обычные люди совершают невероятно жестокие преступления. Казалось бы, такая «банальность зла» (по выражению Ханны Арендт) доказывает, что Я капитулирует перед жестокостью военного времени и что человек в принципе не способен противостоять воле других[447].

Человек-хамелеон

Когда размышляешь о власти групп, продемонстрированной в экспериментах по конформности и подчинению, проведенных в 1960–1970-е годы, кажется невероятным, что люди могли абсолютно не осознавать своего поведения. Они, вероятно, осознавали свои действия (как и те, кто в реальной жизни слепо подчинялся указаниям преступника по телефону). Все эти люди просто не несли ответственности за свои действия. Они по-прежнему благодаря самоиллюзии убеждены, что могли бы поступить по-другому, если бы захотели. Но почему-то в тех ситуациях они предпочли приостановить процесс принятия собственных решений, чтобы подстроиться под других или подчиняться авторитетному лицу. Это не слишком приятное понимание, но зато человек всегда может оправдать себя позднее, оценив, что ему выгоднее в долгосрочной перспективе. Это все наш старый друг – когнитивный диссонанс.

Зеркальные нейроны обеспечивают возможность переноса схем поведения других непосредственно в наш собственный мозг благодаря процессу, очень похожему на резонанс.

Иногда поведение человека может быть захвачено в заложники влиянием окружающих без его ведома. Речь идет о скрытых манипуляциях нашим Я. Например, голландский психолог Ап Дейкстерхейс вспоминает эпизод, когда он и несколько сотрудников кафедры психологии Университета Неймегена пошли смотреть футбольный матч[448]. По пути к стадиону преподаватели, которые вели себя чинно и спокойно, вскоре были окружены сотнями орущих и вопящих футбольных фанатов и хулиганов. И в этот момент случилось нечто странное. Один из преподавателей увидел пустую банку из-под пива и вдруг совершенно импульсивно пнул ее изо всех сил, чтобы она улетела как можно дальше. Некоторое время он стоял на месте, ошеломленный и пораженный тем, что только что сделал. Он больше не был личностью – он уподобился окружающей его толпе.

Такое изменение поведения сообразно своему окружению называют «эффектом хамелеона»[449] (эта экзотическая ящерица способна изменять цвет кожи, чтобы слиться с той средой, где она находится). И это не намеренное усилие, а скорее автоматическое копирование тех, кто нас окружает. Подражание может выражаться в чем угодно: от простых поз, выражений или жестов, до более сложных схем поведения, таких как речь и настроение. Сам характер наших движений подвержен влиянию других, и мы, как правило, совершенно этого не замечаем. Ведь зеркальная система мозга, активизирующаяся во время наших собственных движений, реагирует и на целенаправленные движения людей, которые мы наблюдаем. Так, зеркальные нейроны обеспечивают возможность переноса схем поведения других непосредственно в наш собственный мозг благодаря процессу, очень похожему на резонанс. Это подобно тому, как в магазине гитар вы достаточно громко ударяете по струне G на одной гитаре, и тут струны G на всех других гитарах постепенно начинают синхронно вибрировать.

Человеческое отзеркаливание работает таким же образом. У любого из нас есть репертуар поведения, которое может быть инициировано другим человеком без нашего ведома и даже без осознания того, что мы зеркально копируем движения своего визави. Например, мы скрещиваем ноги, зеваем, потираем нос, теребим волосы и меняем манеру речи или позу, неосознанно копируя собеседника[450]. Такая неосознаваемая имитация, мимикрия, служит мощным механизмом привязки себя к другим[451]. Однако она не полностью автоматическая, поскольку мы имитируем только тех, кто нам нравится. Возникает виртуозный цикл самоудовлетворения: мы копируем тех, кто нам нравится, и, в свою очередь, больше нравимся им, увеличивая тем самым вероятность, что они будут копировать нас в синхронизированной угоднической симфонии взаимного признания[452].