Иллюзия Истории

Фройлен Зонненберг высокомерно проводила их взглядом до угла замка. Его счастье, что не посмел обернуться! До чего это быдло обнаглело! Она знала, что мужская челядь замка относится к красавице госпоже с тайным вожделением. Как только они смеют, неотесанные грубые мужланы?! Фройлен Зонненберг с мстительным удовольствием вспомнила, как весной уговорила отца наказать кузнеца за похотливую ухмылку. Когда она укрощала лошадь, тонкая блузка порвалась и полные груди выпрыгнули из бюстгальтера. Поделом ему досталось! Она сама, на виду у выстроенной во дворе прислуги, отхлестала наглеца розгами. Исполосовала в кровь спину, испытывая чуть ли наслаждение.

Фройлен Зонненберг подошла к платяному шкафу, раскрыла створки гардероба и бережно достала черный мундир. На рукаве в белом круге красовался кабалистический крестообразный знак.

2

— Человеческое стадо, — с чувством произнес майор Дитрих, — Полуживотные.

Фройлен Зонненберг понимающе кивнула. С высоты сторожевой башни, грязные копошащиеся существа в полосатых робах не вызывали сострадания. Она с брезгливым отвращением вспомнила вчерашний визжащий человеческий табун, когда его загоняли в печь крематория.

Фройлен Зонненберг посмотрела на майора. Лысый, жирный, с круглым животом. Лоснящийся от пота Дитрих имел удручающий вид. Она с досадой вспомнила наивные представления об элите нации, с которой будет строить новый мир. Голубоглазые атлеты с волевыми чертами арийцев, твердыми лицами римских патрициев. Черные офицерские мундиры, ладно облегающие красивые фигуры. Властные сверхчеловеки мгновенно подчиняющие неполноценных …

Майор Дитрих тяжело засопел. Фройлен Зонненберг очнулась от несбывшихся мечтаний. Ослепительные дали с гранитными дворцами властелинов мира преобразились в унылый пейзаж серых лагерных бараков концентрационного лагеря.

Дитрих вожделенно рассматривал роскошную фигуру Фройлен Зонненберг.

— Предстоит обработать двести тысяч голов, — заметил он дрогнувшим голосом. — Большая и кропотливая работа, фройлен Зонненберг.

— Конечно, господин майор, — кивнула его подчиненная. — Отправить их в печь доставит мне удовольствие. — Она знала продолжение разговора, но помогать этому борову не собиралась. Ясно, что творилось в душе жирной свиньи. Примитивные мысли отразились на лице в виде сальной улыбки.

— Позвольте сделать комплимент? — решился наконец боров. С восхищением и заискивающей улыбкой он смотрел на девушку. — Даже солдатским сапогам не удается скрыть красоту ваших ног.

Фройлен Зонненберг сурово подняла брови.

— Вот уж не ожидала, господин майор, услышать пошлые комплименты, — холодно сказала она.

Лицо майора зардело. Гнетущая пауза угрожающе затянулась.

— Господин майор! — раздался задыхающийся от бега взволнованный голос ефрейтора охраны. — Один из заключенных нокаутировал капрала Хельмута!

Пройдя мимо вольера с остервенело лающими собаками, они вышли к баракам. Впереди толпы заключенных стоял высокий крепкий мужчина лет тридцати в лагерной робе с номером 2345. Он не походил на остальных — ни уверенным спокойствием, ни здоровым видом, ни чистыми волосами. В стороне лежало сто килограммовое тело двухметрового надзирателя.

— Что произошло? — зло прокаркал майор. Он обращался к ефрейтору, но смотрел на загадочного заключенного.

— Капрал Хельмут выбил душу из одного бедняги. А этот, — ефрейтор мотнул головой в сторону заключенного 2345, — что-то сказал капралу. Я видел, как он побагровел и шарахнулись заключенные. Последовал молниеносный удар нашего мастера. Я не понял, как этот среагировал? Дальше — хуже, ничего подобного не видел! Этот, — ефрейтор избегал как-либо назвать заключенного, опасливо поглядывая на него, — резко крутанулся на месте и ногой словно дубиной заехал капралу по голове.

В этой истории что-то было не так. Дело не в том, что заключенный умудрился фантастическим приемом расправиться с гигантом Хельмутом. Сама ситуация была непонятной. И раньше бывало, что один заключенный заступался за другого, но это были действия безрассудные, отчаянная смелость идущего на смерть. Во всем облике заключенного 2345 не было ни страха ни обреченности. Что это, глупость, наивность или тонкий расчет? Но какая сила может спасти заключенного в лагере смерти? Если отдать приказ, он через десять минут будет гореть в печи крематория!

Размышляя, майор Дитрих мимолетно взглянул на фройлен Зонненберг и поразился. Она смотрела на заключенного с удивлением и… чисто женским интересом. Заключенный 2345 тоже бесцеремонно разглядывал фройлен Зонненберг. Откровенно оценивающе, как опытные мужчины смотрят на красивых женщин — демонстративное восхищение, но с достоинством, иронией и цинизмом. Они оба бесстыже уставились друг друга! Очевидный взаимный интерес никак не вязался с ситуацией, словно даже сам майор Дитрих, не имел никакого значения. И это взбесило его.

— Ганс! — визгливо позвал майор Дитрих. — На рассвете провинившегося заключенного повесить!