Иллюзия Луны

– 101-й номер, остановитесь и прижмитесь к обочине! 101! Остановился, я сказал! – надрывался ментовской мегафон.

Игнат вздохнул и посмотрел в боковое зеркало.

– Вот только тебя мне сейчас не хватало, – пробормотал он и кое-как прижался к обочине.

Когда примерно пару часов назад он с черного входа выбрался из здания и разыскал свою машину, было уже глубоко за полночь. Его путешествие в долину грез получилось феерическим… Но, едва заведя мотор, Игнат физически ощутил, как московский мороз беспощадно разделывается с восточной анестезией, охватившей, было, его чахлые душу и тело. В прошлом остались не Инга и ее истерика, а нектарный хмель цветочного магазина.

А из ментовского «мерседеса» на дорогу уже выбирался коротенький и пузатый сержантик. Он выставил вперед свое брюхо, поправил фуражку и, ухмыляясь, направился в сторону припаркованной у тротуара машины. Эта черная иномарочка с затонированными стеклами как будто напрашивалась: два квартала она виляла, беспорядочно перестраиваясь из ряда в ряд, пару раз едва не бортанула соседние машины и проехала почти на красный на предыдущем светофоре.

– Сержант Пясик, пятый полк ДПС центрального округа.

– Кто-кто? – машинально переспросил Игнат.

– Дед Пихто, – последовал любезный ответ. – Ваши документы.

Игнат послушно передал сержанту портмоне.

– Ну что, Игнат Андреевич… – протянул тот, разглядывая темную кожу дорогой вещицы, – пили али чего?

– «Али чего» это в каком смысле? – переспросил Игнат.

Если бы он рассказал этому Пясику, где он был час назад и что с ним вытворяли две черноглазые куницы, пахнувшие имбирем, тот не поверил бы ни слову.

– А в таком, – многозначительно ответил Пясик, теребя чужой документ и машинально стряхивая с него какую-то золотую пыльцу.

Игнат смотрел на короткие жирные пальчики, один из которых, словно узел сосиску, перетянуло обручальное кольцо, и ему стало тошно.

– Так, с чего это мы так куролесим на дороге, Игнат Андреевич? – донесся до него очередной вопрос.

Игнат глубоко вздохнул, пытаясь справиться с внезапно накатившим приступом рвоты, и посмотрел в прозрачные пустые глазки.

– Виноват, товарищ сержант. Задумался, – доложил он.

– Хм, задумался, да ты чуть весь поток не подавил! На запрещающий сигнал светофора, вон, проехал, – Пясик махнул головой куда-то в сторону. – Так ты пьяный или обколотый?

– Ты… ты мразь! Ничтожество! Это ты! Я знаю! Это ты сделал! Сидел, как в засаде, и ждал! И что? Ничего! Дождался! Все устроил, ударил ножом и скрылся. А теперь тут помогаешь мне? Да откройте вы все глаза, разве вы не понимаете, что это он? Вон, стоит, лицо белое, руки дрожат. Страшно тебе? Ты думал, я ничего не пойму? Не догадаюсь, что это ты, гад? Ненавижу, как же я ненавижу тебя. Я убью тебя, тебя надо убить. Ведь ты же не остановишься! Вы слышите, слышите меня? Ведь он только начал. Он и дальше будет убивать, чего же вы ждете?.. – крик Инги перекрыл остальные звуки, проник в настоящее из недавнего прошлого, и Игнату потребовалось усилие для того, чтобы сосредоточиться на предположениях сержанта…

– Да нет, – отозвался наконец он. – Я расстроенный. Ночью убили любовника моей жены. Сколько?

Неожиданный набор слов заинтересовал Пясика.

– Кого-кого убили? – переспросил он, протянув в окно бумажник. – Пятьсот.

– Любовника моей жены, – повторил Игнат, сунув деньги между страниц.

Пясик купюру ловко вытянул, документы вернул и подмигнул повеселевшим глазам Игнату.

– А кто убил-то? – поинтересовался он. – Может, ты и убил?

Похохатывая и потирая пузо позолоченными пальчиками, довольный собой и своей шуткой, сержант отчалил к служебной машине, и вскоре потертый автомобиль, угрожающе урча и квакая, смешался с потоком.

Глава одиннадцатая

Кир договорился о встрече у здания Зоологического музея, того самого, в котором с легкой руки профессора Персикова закрутились ужасающие события повести «Роковые яйца», где любил бывать Андрей Белый, а Марина Цветаева всего за год до смерти любовалась из окна своей комнаты университетским двором и наслаждалась недолгим покоем.