Иллюзия реальности (СИ)

Оказывается, заботливой нянькой, оберегающей мага-самоучку от самоуничтожения, был Георгий Цезийский, вице-король Ремиты! Их Юра, самый прямолинейный, самый лояльный и законопослушный человек на свете! Тот, кто когда-то заверял их, что более никогда не будет иметь с Аликом ничего общего, не подаст ему даже руки… Да, но сейчас-то у Юры складываются очень непростые отношения с Олмиром Обаятельным — отец не терпит никакого ущемления своих властных полномочий. Вице-король ему не нужен.

Олмир имел инструменты детально проследить, как втайне от всех других магов развивалось содружество Цезийского и Шойского герцогов.

Ничего экстраординарного он не нашел. Как ни крути, но после ухода барона Кима из большого искусства, Алик стал одним из самых известных художников планеты. Выиграл конкурс на украшение строящегося в Коколь-Вухе комплекса спортивных зданий и детского парка отдыха. Понадобилось придать произведениям необычные свойства — обратился за помощью к Воргу. Тот, конечно, мало на что был способен. Но старался. Юра, увидев тщету их тяжких усилий, решил помочь. Вначале подсказал, как сделать так, чтобы скульптуры сказочных персонажей, встречающих посетителей детского парка у главного входа, излучали беззаботность и довольство. Потом возникли более серьезные задумки. Одно, другое, третье… общие проблемы и сблизили их.

Однако, надо отдать должное, Юра только оберегал Алика, но не учил приемам магического мастерства. Не преступил, стало быть, императорский запрет.

Вероятно, Алик почувствовал, что молчание Олмира имеет какую-то причину, касающуюся его, и гордо выпрямился в кресле. Глаза его засверкали.

— Кстати, по какому праву вы вторглись сюда? Кто вас звал? Какое вам дело до того, что в Башне размещено специальное оборудование, потенциально опасное для случайных посетителей? Предупредительных надписей не читали, не видели?

— Вы тут столько натворили, что стонет добрая половина твоего герцогства. Причинен большой хозяйственный ущерб.

— Это — мое дело, — твердо ответил Алик. — Я же не вмешиваюсь в дела других административных единиц.

— Но твои подданные одновременно и мои. Я за них тоже в ответе. И даже в большей степени, чем ты.

— Это не повод, чтоб вот так вот, сразу, силой вторгаться сюда. Пользуешься тем, что в магии я делаю только первые шаги и не могу бороться с тобой?

— Бороться? Зачем?

— Вся жизнь — борьба.

— Нет! Жизнь — это солидарность. Поиск общей гармонии. Носитель разума и цивилизации все человечество — не отдельный человек.

— То-то ты позаботился о том, чтобы меритская магия была мне недоступна. По какому праву? Но погоди, еще не вечер. Будет и на моей улице праздник!

Олмир смутился. Прежнее его решение сейчас казалось неправильным. Маг не может жить, как простой человек. Не повелевать виерными силами — все равно что жить с закрытыми глазами или, скажем, вообще не двигаться.

— Характер у тебя дурацкий, — встряла Барбара, — все пыркаешься, как дикий осленок.

— А ты вообще молчи, прорва ненасытная! В другом месте поддакивай своему повелителю.

Олмир предостерегающе поднял руку, сдерживая поднимающуюся на дыбы герцогиню Лусонскую.

Сильные переживания последних дней оставили след — Барбара взяла себя в руки. Уголки ее губ нервно затряслись, кулачки сильно сжались. Но, повинуясь императору, она приняла рассеянный вид. Однако Олмир готов был отдать руку на заклад, что рано или поздно аукнутся герцогу Шойскому его неосторожные слова. Еще ой-как пожалеет он о длинноте своего языка.

Алику терять было уже нечего, и он добавил:

— Не отворачивайся, Варюха. Смотри, как глава магов будет меня уничтожать. В юности не добил. Оставил на десерт. Чтобы понаслаждаться от души.

— Аполлон, — как можно спокойнее начал Олмир, — у тебя неверные представления о жизни и о нас, магах. Борьба за существование и соперничество главенствуют только на самом низу мира живых, где все материально и однозначно. Но уже у высших животных конкуренция уступает взаимоподдержке и взаимовыручке. Существование же человеческого общества без сотрудничества просто немыслимо — никто не в состоянии единолично, без всякой помощи обеспечить себя пищей, одеждой, жилищем, медицинскими услугами, образованием. А что касается магов… невозможно представить, чтобы один из нас проявил хотя бы малейшую недоброжелательность в отношении другого. Ни о каком соперничестве и речи быть не может!

— Тем не менее, тебе показалось мало быть только королем людей, ты захватил власть и над сообществом магов.

— Опять неверно! Так говорят, по привычке упрощая действительность.

— Но говорят же!

— Найдутся умники, которые и не такое скажут.

— Настоящим умникам не нужно ничего говорить. Они и так все видят.