Иллюзия свободы

Она хотела снова надеть это платье, хотела снова почувствовать себя человеком, а не дойной коровой, сделать шаг назад и окунуться в прошлое, в котором было хорошо и безопасно. Кали Рейес хотела снова почувствовать, что живёт, и Кайл Хантер каким-то непостижимым образом понял это, сумел подобрать нужные слова.

— Ты ещё об этом пожалеешь, Кали, — говорит она себе вслух, надевает платье и распускает волосы. Тратить время на косметику она не станет. Макияж ей ни к чему, с ним она походит на раскрашенную куклу, готовящуюся к фотосессии — слишком уж яркие у неё черты лица.

— Без рук, — выходя из квартиры, строго напоминает Кали. Хантер молча поднимает вверх ладони в знак того, что полностью сдаётся на её волю.

Кали Рейес выглядит так шикарно, что больно глазам. И вид у неё такой суровый, колючий, будто она делает ему огромное одолжение. Но в её глазах виден огонёк интереса, она волнуется, краснеет, кусает изнутри щёки, чтобы не рассмеяться. Кайл чувствует вкус победы и, следуя за ней вниз по лестнице, не может сдержать торжествующей улыбки.

Внизу стоит старенький, но приличный Форд Мустанг, значит, коп живёт по средствам, значит, не пытается удивить и показаться не таким, каков он есть на самом деле. Это обнадеживает. За последние месяцы Рейес научилась ценить искренность и отличать её от резиновых масок, которые люди натягивали на себя в попытке добиться своего. Кали без опаски садится на переднее сиденье, когда Кайл открывает перед ней дверь.

— И куда мы?

— К океану, конечно же, — уже не скрывая улыбки, отвечает Хантер, садясь за руль.

— Мы не уложимся за час, — серьёзно сообщает Рейес, потому что до побережья минимум двадцать минут езды.

— На то и расчёт, — хитро подмигивает ей Кайл, надевая тёмные очки, и Кали отворачивается к окну, не в силах сдержать глупой ответной улыбки.

Внутри просторно, чисто, пахнет полиролью и ненавязчивым ароматом хвои из забавной висючки в виде Дождевого червяка Джима, болтающейся под зеркалом заднего вида. Кали отпускает тревожность, а под тихое мурлыкание мотора и бодрые песни радиостанции 70-х неловкость и скованность сходят на нет. Они перебрасываются ничего не значащими фразами, обсуждают ситуацию на дорогах или просто молчат, слушая дивные хиты прошлого века, над которыми не властно время.

— С месяц назад вон на том повороте случилась большая авария, — Кайл кивает в сторону её окна, — свалился на бок грузовик. Оказалось, за рулём был фермер, а в кузове восемнадцать коз. Мы их шесть часов ловили вместе со службой надзора. Представляешь, по всей дороге эти козы, в жилых кварталах. Они чертовски быстро бегают, я понятия об этом не имел.

Кали клянёт своё воображение, потому что слишком ярко представляет картинку.

— Вижу улыбку, цель достигнута.

Невыносимая заноза всё-таки этот коп — успевает и за дорогой следить, и за ней. Рейес лишь качает головой, признавая своё поражение. Ей легко и весело сейчас, как бы странно это ни звучало при её-то критическом положении дел. Может быть, так проявляется отчаяние.

— Есть парень один у нас на районе, — Кайл продолжает сыпать историю за историей из своих рабочих будней, не замечая, как быстро колотится у него сердце. Нагрузка на организм не хуже, чем в спортзале, потому что Кайл — всегда молчаливый и сосредоточенный — вдруг выворачивается шкурой наружу, потому что ответный интерес этой красивой мексиканки ему сейчас нужен, как воздух, — Дре, его все знают, дурной, но безобидный такой травокур. Однажды он укурился так, что позвонил в полицию и заявил, что у него украли косяк. Мы тогда на выезде как раз были с напарником. Заходим, а у него за обоими ушами по самокрутке. Забыл, бедолага, — Хантер молчит о том, что Дре держит район на пару с его братом и Диего Гарсией, мало ли таких Дре в ЭлЭй, откуда Кали знать? Молчит и о том, что копы, в принципе, понимают расклад и позволяют отдельным личностям послабления, ведь если закрыть одного, на его место придут ещё трое и начнут грызться, добавив всему отделу работы. Кайл отсекает лишнее, выдавая  в сухом остатке лишь простые, забавные истории с лёгким оттенком грусти.

— Дурдом, а не работа, — искренне удивляется Кали. — И что с ним было дальше?

— Мы его пожалели тогда. Условка за употребление.

Кали улыбается, она в самом деле заинтересована беседой, для неё это — кусочек другого мира, мира вне прокуренных стен её кабака. Она, кажется, сто лет не видела океана — Рейес замолкает, когда они сворачивают на шоссе, идущее вдоль побережья. Бесконечная вдаль и вширь полоса тёмной воды едва колеблется волнами и бьётся белой пеной о берег — сегодня ветрено. Колышутся листья пальм, по пляжу гуляют загорелые красотки в бикини, серферы ныряют под высокие волны, словно акулы, а Кайл всё едет и едет вдоль верениц ярких зонтиков и пляжных кафе, белоснежных, блестящих на солнце отелей и вилл, в сторону скалистой гряды, укрытой шапками зелени.