Иллюзия свободы

– Да без проблем, я всё понимаю, тебе пора, тебя ждут. Я сама с радостью ей почитаю, всё как обычно, не переживай, – улыбаюсь, «пытаясь» его подбодрить. – Ты только уходи незаметно, а то Алиса расстроится, и потом её не успокоить...

Да, нехорошо, конечно, апеллировать ребёнком, но...

Других вариантов «невзначай» приоткрыть дверцу его души у меня нет. Потому что весомая зацепка одна-единственная. Если я начну серьёзный разговор, он тут же уедет, отмахнувшись.

А муж, тем временем, медленно переваривает мои слова и неуверенно тянет:

– Расстроится?

– Ну да. Она всегда так тебя ждёт... часто плачет, если видит, как ты уходишь. Просто это не всегда заметно.

Я принимаю из его рук детскую книжку, но тут дочурка неожиданно хватает Руслана за штанину и, крепко цепляясь в плотную ткань, произносит короткое:

– Па! – прыгает на месте и трясёт его за брюки. – Ммм, – мычит что-то нечленораздельное и тянется к нему ручкой. – Па!

Он тут же берет малышку на руки, а она крепко прижимается к нему.

– Это что, новое слово? – я даже не могу понять, с какой интонацией Руслан произнёс эту фразу.

Я даже не знаю, что теперь делать, потому что ошибки тут быть не может.

Я даже не сразу понимаю, что глупое сердце пропускает жёсткий удар.

Потому что я точно знаю, что она сказала. Когда он уезжал в предпоследний раз, она смотрела на захлопнувшуюся дверь и махала ручкой на прощание, произнося тот же слог.

– Она называет тебя папой.

Ошарашенное молчание бьёт не только по моим нервам...

– Ты научила?

– Нет. Никто её не учил. Я не знаю, где она это услышала, – это чистая правда. Я искренне не понимаю, как так получилось. Я всегда думала, что дети повторяют за взрослыми, поэтому Елене Алексеевне строго настрого запретила произносить слово «папа» применительно к Руслану. – Она уже около недели так тебя зовёт.

Отворачиваюсь, потому что на глаза наворачиваются слёзы. Господи! Я ненавижу себя за ту ошибку с Олегом! Ненавижу, но... тогда бы у меня не было Алисы.

– Она просто чувствует, что ты скоро уедешь. И по-своему просит остаться, – да, и уделить ей ещё немного редкого внимания. Это ведь всё чистая правда! И я тоже его просила, чёрт возьми!

Стараюсь незаметно вытереть ненавистные слёзы, но Руслан, разумеется, всё видит и понимает. Да и голос мой дрожит. Ничего не могу с собой поделать.

Супруг, крепко прижав ребёнка к себе, неслышно приближается ко мне сзади и, не выпуская Алису из рук, аккуратно принимает детскую книжку обратно, вытаскивая из моих ослабевших пальцев, заставляя меня обернуться и полоснуть растерянным взглядом. И заглядывает в мои полные слёз глаза:

– Я хочу сам почитать ей сказку на ночь. Как смогу.

Отворачиваясь от пронзительного тёмно-серого взора, отвечаю неслышно, одними губами:

– Хорошо.

Глава 37

Весь макияж насмарку. Смываю краску со своего лица холодными потоками. Стараюсь выровнять дыхание, потому что внутри уже всё пропиталось горечью.

Я теперь понимаю Марину. Понимаю, почему она согласна быть с ним даже в качестве любовницы. Потому что уйти от Руслана, узнав его поближе, просто невозможно. Да он может быть жёстким, деспотичным, грубым и придиристым. Но его характер это не просто слова, его смелые, мужественные поступки ценнее всех денег на свете. Когда он по-настоящему нужен, он каждый раз рядом. Он может злиться, неистовствовать довольно долго и в грубой форме, но потом всегда помогает и делает это даже тогда, когда его не просят. А он действительно столько сделал для Лисёнка…

Губы распухли, наносить новый макияж, чтобы выглядеть чуть более свежо, уже просто смешно. Поэтому я скромно распускаю волосы, снимаю с себя всю одежду и надеваю новую чёрную комбинацию, которую купила накануне. Специально для сегодняшнего дня.

Ещё две секунды на раздумья, и я всё же наношу немного гигиенической помады с красноватым оттенком.

Накидываю на плечи халат, не туго завязываю пояс, позволяя открыться соблазнительному виду на грудь и чёрное кружево. Если дочь ещё не уснула, я смогу запахнуть полы халата поплотнее.

Но этого делать не понадобилось. Руслан, аккуратно прикрывая за собой дверь, тихо крадётся в гостиную.

Завидев меня, он шёпотом произносит:

– Она уснула. Я... – ошарашенный взгляд медленно скользит по моему телу сверху вниз и обратно, потому что я неспешно развязываю шелковый пояс, надеясь на то, что супруг меня не оттолкнёт сейчас. – Укрыл её одеялом. Надеюсь, я всё правильно сделал.

Не отрывая многообещающего взгляда от мужского лица, я медленно приближаюсь к мужу, замечая:

– Руслан, ты всё делаешь правильно, – приподнимаясь на носочки, невесомо касаюсь губами шеи и, вбирая в себя запах его кожи, медленно скольжу вниз, намеренно задевая ткань рубашки. Да, там, разумеется, не останется ярких следов, как в дешёвой мелодраме, но не заметить их будет невозможно.

– Ева.

Проворно расстёгиваю пуговицы на его рубашке (я, кстати говоря, упустила тот момент, когда он вновь надел её), и чувственно прикасаюсь к животу, а мои губы уже скользят вниз по его груди.

Замечаю его замешательство.

– Ева...

Нет. Нет, я не отпущу его к ней... Не отпущу...