Иллюзия убийства

— Я не сомневаюсь, что вы можете сделать это, ведь вы любимица Америки. Но с тех пор как встретился с вами, я столько всего пережил, что длительное тюремное заключение покажется раем.

— Вы пережили? На мне кровь убитого, и меня саму чуть не убили, и не один раз, а дважды.

Довольная, что последнее слово осталось за мной, я направляюсь в свое купе.

Фредерик догоняет меня и шепчет заветные слова:

— Я знаю ответы на ваши вопросы.

И я, конечно, останавливаюсь.

Он снова касается моей руки, на сей раз осторожно, словно боится, что я укушу.

— Пожалуйста, пойдемте в мое купе, там мы сможем поговорить с глазу на глаз.

В его купе мы садимся друг против друга. Я расправляю складки на платье и откидываюсь на спинку сиденья, сложив руки вместе.

— Выкладывайте все, — командую я. — Все. С самого начала. И не пытайтесь слишком много лгать.

— Прежде чем я начну, вы должны дать честное слово, что все сказанное мной не станет достоянием всеобщей гласности, пока живы те, кого это касается.

— Не могу обещать этого, поскольку я репортер. Кроме того, я уже многое знаю сама.

— Я буду говорить, только если вы дадите слово.

— Как я могу обещать, если не знаю всех фактов? А если вы скажете нечто такое, что, по чистой совести, следует предать огласке или довести до сведения властей? — Я поднимаю руку, предвосхищая его возражения. — Давайте договоримся: если вы сообщите мне вескую причину, по которой я не должна писать об этом, то я не буду писать. Но только в том случае, если сочту причину убедительной. Я уже сопоставила многие вещи, о чем вы и не догадываетесь, и мне все равно, какая страна в итоге будет контролировать Суэцкий канал. И я с уверенностью могу сказать, что знаю личность таинственной персоны, которую посещает Сара. — Многое из того, что я якобы знаю, не больше чем догадки, но мне приходится блефовать, поскольку я сомневаюсь, что Фредерик будет со мной полностью откровенен. Я не имею представления, насколько убедительна была моя тирада, но он, кажется, слегка улыбнулся, поэтому смотрю ему прямо в глаза, чтобы Фредерик до конца прочувствовал нокаутирующий удар, который я собираюсь нанести.

— Как поживает старина Берти? — спрашиваю я, имитируя акцент кокни.

Улыбка мгновенно исчезаете его лица. Глаза сужаются, и на лоб ложатся морщины.

— Вы в самом деле опасны.

— Итак, вам слово, — снова командую я. Как приятно одержать верх, после того как я долгое время ползала по дну. — Начинайте с убийства в Порт-Саиде.

— Хорошо. События, которые привели к нему, начались несколькими неделями раньше, по крайней мере для меня. Я навещал в Каире старого приятеля — охотника, турецкого коллекционера экзотических животных, который имел дела с широким кругом партнеров в Египте, в том числе с некоторыми активными сторонниками махдистского движения. Назовем его Бей. Он слышал историю, которая мне показалась не заслуживающей доверия, но когда я рассказал ее главе нашей миссии в Каире, то поразился, узнав, что она соответствует действительности. Бей тогда сообщил мне, что махдисты готовят заговор с целью нанести удар по Британии, который потрясет мир и поднимет на борьбу все египетское население. Заговорщики намеревались убить очень важную персону…

— Берти, — вставляю я.

— Они хотели убить эту персону во время… э…

— Романтического свидания?

Фредерик откашливается.

— Во время неофициального посещения конных скачек в Америке. Как вам, должно быть, известно из газет, эта персона имеет большое пристрастие к бегам и, будучи владельцем скаковых лошадей, регулярно выставляет их на важных скачках в Англии и на континенте. В течение ряда лет он дружески соревнуется с мистером Весткотом, имеющим самую быструю в мире кобылу-трехлетку. Время, которое показывает эта кобылка и лучшая лошадь нашей персоны, примерно одинаковое, и решить спор можно, только выставив в одной скачке их обеих. Таким образом… э… персона решает привести свою лошадь в Америку и устроить приватное и, конечно, тайное соревнование на ипподроме, на котором проводится кентуккийское дерби.

— Такие гонки было бы гораздо легче устроить, отправив туда одних лошадей, без их владельцев, поэтому мое предположение о романтическом свидании выглядит более правдоподобным.

Селус дипломатично улыбается:

— Допустим, есть и другие мотивы для поездки. Персона, о которой мы говорим, иногда совершает путешествия инкогнито.

— Тогда каким же образом сведения о его предстоящей поездке дошли до Египта и до ушей террористов?

— Не таким уж необычным, как может показаться. Человек, занимающий второе место в руководстве английской миссии в Египте, входит в число лиц, приближенных к нашей персоне у себя в стране. Будучи в Лондоне, он слышал о намечаемой поездке. А когда вернулся к своим обязанностям в Каире, как-то за ужином сказал об этом жене…

— В присутствии слуг, — догадываюсь я.

— Да.

— Вы правы, вовсе не необычно. В Нью-Йорке найдется не один слуга, разбогатевший благодаря тому, что удачно навострил уши, когда господа говорили о делах за сигарами и бренди. Это плата за высокомерие тех, кто не считает прислугу за людей.