Иллюзия убийства

— Мистер Гарднер, — говорю я с невинной улыбкой на губах, которая много раз имела успех с мистером Пулитцером, — это своевременное предложение. Мне действительно нужно, чтобы вы и члены пресс-клуба похитили меня на несколько часов. Я откладываю отъезд, потому что мне нужно встретиться с друзьями, прибывающими с Запада.

— А вы не рискуете опоздать?

— Надеюсь, что нет. — Но я знаю, что рискую.

Я вижу заголовки: «НЕЛЛИ БЛАЙ ПОДВОДИТ АМЕРИКУ И ВСЕХ ЖЕНЩИН!» Я слышу, что вместо восторженных возгласов меня освистывают.

Но у меня нет выбора. Единственный достойный шаг — это отложить отъезд и встретиться с моими бывшими попутчиками. Я уверена, что Сара в опасности, о которой она не догадывается.

Война, убийства, противозаконная любовь — все эти смертные грехи так или иначе сопутствуют Саре; события, с которыми у меня ассоциируются походы армий по равнинам под покровом темноты.

— Вы загрустили, мисс Блай? — Мистер Гарднер с доброй улыбкой смотрит на меня. — Вероятно, из-за того, что вы проведете всего несколько часов в нашем прекрасном городе.

— Я думала о том, какой спокойной и беззаботной была у меня жизнь в детстве.

62

В красивых комнатах пресс-клуба я встречаюсь с его президентом Стэнли Ватерлоо и несколькими коллегами-журналистами. Они ожидали меня только во второй половине дня. В клубе готовились устроить мне прием в неофициальной обстановке, но когда сообщили, что я прибуду раньше из-за того, что спешу, уже не оставалось времени на оповещение членов клуба.

После восхитительного приема мы направляемся в ресторан, где клуб заказал для нас завтрак. После этого с членами пресс-клуба едем на Чикагскую товарную биржу, где меня ждут два сюрприза.

Первый: на доске объявлений вижу свою фамилию и сообщение, что сегодня я выступаю перед трейдерами.

Второй: под моей фамилией указан мистер Стирлинг Весткот. Он выступает завтра вечером.

Мои коллеги замечают, что я не могу оторвать глаз от его имени.

— Вы знакомы с мистером Весткотом?

— Только понаслышке, но хотела бы встретиться с ним.

— К сожалению, в этот раз вам не удастся. Он выступает завтра и на следующее утро уезжает на Западное побережье.

Едет на запад в своем личном вагоне, конечно. А я еду на восток. Как и мои попутчики с парохода. Сара не стала бы проделывать весь этот путь до Чикаго, чтобы сразу повернуть назад и снова ехать на запад. А ведь на свете не одна Амелия, и я, может быть, сосредоточилась не на той?

Когда мы входим в биржевой зал, бедлам, царящий там во время торгов, кажется, достигает пика.

Мои коллеги ведут меня на галерею, и в тот момент, когда мы появляемся на ней, какой-то человек поднимает руку, чтобы сообщить что-то ревущей толпе, но замечает меня и кричит:

— Там Нелли Блай!

Тотчас бешено орущая толпа замолкает, наступает такая тишина, что слышно, как муха пролетит. Все лица, радостные и восторженные, поворачиваются в мою сторону, люди снимают головные уборы, и в огромном зале раздается взрыв аплодисментов.

Я потрясена. Пусть говорят все, что угодно, о Чикаго, только я не верю, что где-нибудь еще в Соединенных Штатах так восторженно приветствовали бы женщину, как в Чикагской товарной бирже.

Среди бурных аплодисментов слышатся возгласы: «Скажите речь!»

Я снимаю кепку и качаю головой, потому что не могу. Мне бы только не расплакаться — нельзя, чтобы эти люди видели мои слезы. У меня просто невероятное состояние.

Мой жест только заводит людей, и они начинают кричать еще громче.

Уже далеко за полдень члены пресс-клуба доставляют меня на Пенсильванский вокзал, где я неохотно прощаюсь с ними. У меня нет слов, чтобы выразить сердечную благодарность за царский прием, оказанный ими невзрачной залетной гостье.

Из телеграммы мистера Биссела я уже знаю, что купе Уортонов и фон Райха в одном вагоне. Фредерик и Сара едут в других. Мое купе в том же вагоне, что и купе Сары; они расположены рядом, и мы с ней окажемся ближе друг к другу, чем во время путешествия по морю. Интересно, что произойдет, когда, как сардинам в банке, нам некуда будет деться.

Сейчас же я в совершенном нетерпении — хочется увидеть, как все он и среагируют на мое появление. И услышать, что Сара ответит на мои вопросы.

Группа людей, садящихся в вагон, замирает и смотрит в моем направлении, когда какой-то мужчина снимает шляпу и кричит:

— Ваш последний бросок, Нелли?! Счастливого пути и скорее пересечь финишную черту!

Я улыбаюсь в ответ, машу рукой и говорю ему «спасибо». Действительно, скорее бы пересечь эту черту.

Ну вот я себя и обнаружила.

Лорд Уортон, садящийся в пульман через два вагона от того, в котором поеду я, оборачивается, хмурит брови и изображает гримасу, какую я представила бы себе на лице судьи, смотрящего на подсудимого при вынесении смертного приговора. Что касается ее светлости, то она лишь бросает короткий взгляд в мою сторону, вскидывает подбородок и поворачивается спиной. Ледяной пронизывающий ветер в данный момент, наверное, был бы приветливее.

Я забрасываю саквояж и пальто в свое купе и стучусь в дверь Сары.