Иллюзия удачи

Началась церемония награждения, и я онемела от удивления. На пьедестале, со второй ступеньки, во весь экран улыбались огромные круглые карие глаза нашей любимой бабули! Ни у какой она заболевшей подруги, оказывается, она только что прошла скачки, управляя моим конём! А теперь давала интервью журналистам. Вот тебе и девчонка!

- Мне всегда был близок конный спорт… еще люблю парашютный спорт, но это не к теме сейчас, - рассказывала она в камеру. Мы с девчонками только переглянулись в изумлении. – Я давно имею лицензию жокея, и часто выступала… раньше.

- Как вы не побоялись скачек? В вашем возрасте… - начала молоденькая корреспондентка, но бабуля оборвала её.

- Волков бояться – в лес не ходить! А я, в моем возрасте, не собираюсь молиться на артрит и ревматизм. Вот прямое тому доказательство! – и она подняла над головой серебряный кубок. У меня слёзы выступили, от гордости за бабулю Тимоши. Видел бы он это…

Не усидев на месте, я пошла поздравить женщину, которая нас спасла. Дождалась, пока ее отпустят репортёры и болельщики и крепко обняла.

- Бабуль, почему не сказала, что можешь жокеем выступить? Я и не знала, что у тебя лицензия есть.

- Дорогая, ты еще много обо мне не знаешь, - подмигнула мне женщина, - я у Вадима… Царствие ему Небесное… я часто у него жокеем выступала. А тебе не сказала, чтоб ты не начала причитать, что возраст уже, что вдруг сорвусь с коня. Эти скачки так, детский лепет… Вот спортивные скачки я уже не смогу одолеть.

- Чет мы сомневаемся! Ты все барьеры возьмешь, если захочешь, - подначивала бабулю внучка. И я так думала.

Вечером мы все собрались за столом в нашем с Тимом доме, отметили победу. Лица у всех сияли, слышался радостный смех. Я перевела плату за операцию, через три дня самолет в Германию. Мы все так надеялись, что лечение даст ожидаемые результаты. А я еще мечтала, что Тим успеет приехать, чтобы встретить в аэропорту своего здорового отца. Как мне не хватало за столом сейчас любимого с его нежным шоколадным взглядом… И брата с бабушкой и дедушкой, я так соскучилась по ним. Вдруг в моем животе что-то тихонько дёрнулось, и я вскрикнула от удивления:

- Ой! – я положила руку на то место, где почувствовала что-то.

- Что?! Ева? С ребёнком что-то? – переполошились все, забегали вокруг меня, задвигали стульями.

- Нормально… шевельнулся… кажется. В первый раз. Дим Тимыч…

В тот вечер я рассказала Маше про Ясмину. Их с Егором двойняшки возились с игрушками у наших ног, маленькая Ясминка протягивала мне куклу, прищуривая черные блестящие глазёнки. Сначала Маша даже обиделась на меня, за то что молчала так долго, но потом поняла, что мне не до того было. Она очень обрадовалась новости и тут же решила ехать в табор.

- Да погоди ты! Торопыга… Давай ее к нам пригласим, скоро у двойняшек день рождения, так что…

- А вдруг она не захочет? А вдруг я ей не нужна? – на бледном лице Маши даже тени проступили от беспокойства.

- Нужна, я точно знаю. Ясмина искала тебя.

- А у нее еще дети есть? – так и не решается свою мать по имени назвать.

- Есть. У тебя брат Сандро, ему лет десять. И Мирела, родилась два месяца назад. Я роды принимала, пришлось.

- Такая маленькая… Я боюсь…

- Нечего бояться. Ясмина твоя мать, она любит тебя и ждет встречи. Она очень хорошая, поверь мне.

Через три дня мы провожали Дмитрия Тимофеевича и мам Кать в Германию. Все поехали в аэропорт Краснодара на моей машине, только свёкра везла «Скорая», специально оборудованная. Он уже не мог самостоятельно передвигаться, санитары перевозили его на каталке. Перед посадкой Дмитрий Тимофеевич взял меня за руку и посмотрел на меня Тимошиными глазами.

- Береги себя, дочка… - слёзы заблестели в покрасневших глазах, а я лихорадочно стала искать слова утешения. – Внука моего береги. Катя сказала, что шевелится уже… Может свидимся еще.

- Даже не думайте о плохом! Вот подлечитесь и вернетесь. А мы вас очень ждем… и внук очень ждет… - я взяла ладонь свёкра и приложила к своему, уже немного округлившемуся животу. – Вот. Попробуйте только хандрить, всё Дим Тимычу расскажу, когда родится.

- Не надо моему внуку рассказывать о моих слабостях, - тихо рассмеялся отец Тима. – Я еще сына обнять хочу.

А я хотела поправить, что не сына, а сыновей, но не стала волновать раньше времени. Два дня назад пришло от Славы новое видео, Ярослав жив и здоров, ведутся переговоры о его освобождении.

Объявили посадку. Мам Катя залилась слезами обнимая всех и зацеловывая, причитая о своих любимых розах, которые остаются без присмотра.

- Езжай уже спокойно… - ворчала на нее бабуля. – О Митьке моем хорошо позаботься, а я уж, так и быть, твои кусты без надзору не оставлю.

Вскоре самолет взлетел и я с Ксенькой Леськой и бабулей провожали его взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду. Алена разговаривала по телефону с Антоном, отошла в сторону.

- Мам, а дедушка вернется? – дергала меня за рукав куртки Ксения. Я присела на кресло и обняла девочку.

- Конечно вернется. Скоро все вернутся, маленькая моя…

На душе кошки вовсю отрывались, но я вздохнула и скомандовала: