Иллюзия вечности

После завтрака мы преподнесли девочкам наш сюрприз. Все остались довольны. Хоть Оля и дала дежурный нагоняй за отлучку без спроса и за, как она выразилась, неоправданную глупость. Но, так или иначе, она уже, похоже, смирилась с тем, что в ситуациях, подобных происшедшей, да и в других схожих, я решаю сам за себя. Мне казалось важным это продемонстрировать именно сейчас.

Освоив новый гардероб и пребывая в прекрасном расположении духа, все вместе мы отправились к дому Оли. В подъезде я посмотрел на Сашку: «Ты чувствуешь?». «Конечно!». Поводом для бессловесного диалога стал знакомый запах гнилого мяса. И если Ира, видимо, воспринимала его как должное, то Ольга попросту предпочла не говорить с нами об этом. Я думаю, пока.

Спустя минуту после того, как мы постучались, Раиса Георгиевна появилась в дверях. Передо мной предстал совсем другой человек, в отличие от напыщенной дамы, грациозно опиравшейся на трость в момент нашего последнего свидания. Ныне на пороге, облокотясь о косяк, стояла измождённая женщина, не успевшая прикрыть свои многочисленные морщины и страшную синеву, под слоем макияжа. На её теле, как на вешалке болтался просторный халат, увы, почти не скрывающий от посторонних глаз многочисленные повязки. Лицо осунулось, и было обезображено беспорядочно наклеенными пластырями, окрашенными в бледно-жёлтый цвет йода. Мне показалось, она скинула с десяток килограммов за прошедшие два дня.

– Мама! – Ольга бросилась к матери и стиснула её в объятиях.

– Оленька! – мамаша, превозмогая боль, растянула изувеченный рот в улыбке. – Ты пришла! Наконец-то.

– Боже!.. Что же с тобой стало? – Оля заплакала.

Взгляд матери встретился с моим. Промелькнула искорка ненависти: – Я ничего. Ничего. Справляюсь, как и обещала. – Она попыталась оттолкнуться от дверного косяка и, завалившись назад, неуклюже втащила Олю в квартиру за собой.

Раиса Георгиевна, охнув, приземлилась на пуфик в прихожей и внимательно осмотрела нас, оставшихся за порогом. Её глаза не утратили привычных им скепсиса и надменности. Она просветила как рентгеном Сашу, Иру и, в особенности, меня: – Ну что же вы стоите?… Заходите, сделайте одолжение.

Мы, по очереди переступая через порог, вошли в квартиру. Ольга проводила мать до кровати, уложила её и села на край рядом. Она, не переставая, всхлипывала и кляла себя за то, что бросила мать. Я старался не смотреть на них обеих, ощущая свою вину за происходящее, и горел желанием, как можно скорее испариться из этого дома.

– Что нужно сделать? Чем тебе помочь? Что я… что все мы можем сделать? – Оля гладила маму по голове.

– Сейчас… уже ничего. Просто посиди рядом. Не оставляй меня одну, хотя бы минуту.

– Я тебя вообще не оставлю больше. Я останусь с тобой, понимаешь?! Мы привезли продуктов для тебя. Я сделаю обед и, как прежде, мы с тобой… мы будем вместе.

– Не давай таких обещаний. Ты очень эмоциональная девочка, – мать поцеловала Олины руки. – Я очень рада, что ты пришла. Очень… Так сразу стало легче на душе. Я люблю тебя, Оленька. Так приятно быть с тобой рядом. Но… тебе нужно совсем другое. Да-да, моя милая…

– О чем ты?

– … тебе надо быть рядом с ними, – она кивнула в нашу сторону. – Я думала об этом. Ты должна продолжать жить, как ты того заслужила. Он прав, – мамаша ткнула дрожащим пальцем в меня. – Я всегда думала больше о себе. Теперь мне нет нужды продолжать эту бессмысленную гонку. Я умираю… Ты же видишь?! Прости меня за всё и иди с богом.

– Нет! Мама, ты не умрешь! – Оля упала на неё и снова зарыдала. – Нет! Нет! Нет!

– Да, моя дорогая… – по сухой щеке матери скатилась слеза.

– Ты должна. Мне трудно сказать тебе обо всём, вот так… – она прижала к себе дочь и вновь посмотрела на меня. – Вы не могли бы, оставить нас наедине?

Сашка выжидающе обернулся в мою сторону. Я осторожно подошёл к Ольге и положил ей руку на плечо: – Мы сейчас уйдем и вернёмся через час. Чтобы ты не решила, знай, я пойму. Я люблю тебя. – Я поцеловал её, и мы ушли из квартиры, оставив их одних.

Выйдя на улицу, я прислонился спиной к стене дома и вдохнул полной грудью свежий осенний воздух.

– Ты считаешь, мы правильно сделали, что оставили её там? – Сашка привалился рядом и закурил.

– Я ещё ничего не решил… Сейчас об этом бесполезно рассуждать. Я бы ничего не изменил. Подожду, что Оля сама решит. Чёрт! И потерять её не могу… Ну, да ладно, будь что будет. Мы ещё посмотрим чья возьмёт.

– Как знаешь, – Сашка взял за руку сестру. – Поедем?

– Конечно, поедем, – я обнял своих друзей, и мы пошли к машине.

Мы отправились дальше к моему дому, заскочив по дороге за продуктовым пайком и для соседа. На часах был почти полдень. Под колесами Форда шумел плотный слой облетевшей листвы. Я смотрел по сторонам и подмечал всё большее и большее число разбитых окон в зданиях, в том числе и жилых домов. Мусор и крысы, нагло шествующие по асфальту. С каждым днём всё более запущенным становился родной город.

За окном автомобиля проносились люди. Как казалось, их количество не убывало. По сравнению ни с вчерашним, ни с позавчерашним днем. Судя по всему, в Москву начали добираться гости из других областей страны на замену умершим. И по сравнению с положением, существовавшим до начала эпидемии, теперь меня это только радовало.

Рядом с моим подъездом дорогу перегородила тёмно-коричневая Тойота, распахнувшая двери, словно широкие ладони, и мигающая аварийными огнями. Из задней двери Тойоты торчал мужской зад, обтянутый в тёмные джинсы.

Мы остановились у тротуара и вышли наружу. Я подошел к иномарке, как раз в тот момент, когда мужчина выползал с сиденья машины. Он отряхнулся и встал в полный рост.

– Олег Петрович! – узнав своего соседа, я обрадовался неожиданной встрече на улице.

– Андрюша?! Очень рад! – он схватил меня за руку и бодро пожал её. – Как вы поживаете? Как оказались здесь?

– Я к вам приехал. И со мной мои друзья, – я представил ему подошедших Сашу и Иру.

– Очень приятно, молодые люди, – сосед всем пожал руки. – А я вот решил сменить место проживания. Признаться, звонил по телефону, оставленному вами, Андрей, и вчера и сегодня, но никто не отвечал и я, часом, заподозрил неладное… но теперь рад видеть вас в полном здравии!

– Мы редко бываем дома. Только вечером, пожалуй. И автоответчик ваш нам так и не послужил. Как стали отключать днём электричество, мы его и не ставим. А сейчас решили вот вас навестить, везём вам продукты… – я мельком заглянул на сиденье машины соседа и заметил несколько пакетов с едой из универмага. – А вы далеко?

– Не очень, ребята… Вы знаете, Андрюша, ваш последний визит пробудил у меня стремление к жизни. Я осмыслил своё положение и решил всё изменить. Несмотря на бесконечное одиночество, свалившееся на мои плечи, мне надо жить. Во мне проснулась тяга к чему-то новому, одухотворённому, способному притупить боль воспоминаний. И огромную роль в этом сыграли вы…

– Перестаньте, – я махнул на него рукой.

– Вы, именно вы. Я не преувеличиваю, поверьте мне, – он открыто улыбался в лицо, и я не мог не улыбнуться в ответ. Бросил взгляд на своих друзей; те тоже благодушно слушали мужчину.

– Позвонил своему приятелю. Тишина. Съездил туда – он, к моему огромному сожалению, мёртв. – Улыбка с лица Скворцова исчезла. – И тогда… я позаимствовал у него ключи от загородного дома. Хочу провести остаток своих дней на воле, без привычного окружения, тяготящего меня. И знаете что? – Олег Петрович заговорщицки наклонился ко мне. – Этот запах. Я больше не могу его переносить. Такой кошмар не для моих нервов.

– Мы как раз сегодня подумывали о том же, – я кивнул Саше, и тот утвердительно закивал сам в ответ. – Надо тоже что-нибудь делать, пока не поздно.

– Послушайте, дорогие мои, почту за честь, если вы согласитесь с моим предложением… Присоединяйтесь ко мне. Уверяю вас, это отличный вариант. Мы все будем, как у Христа за пазухой. Я часто бывал в доме товарища и смею заверить, в нём есть всё необходимое для жизни. Включая и телефон. Мы будем жить рядом с городом… В такие времена довольствоваться общением с друзьями на природе – разве это не высшее проявление благосклонности судьбы?! – сосед с нескрываемой надеждой смотрел на нас.

– М-м-м… уважаемый Олег Петрович, такое неожиданное предложение… Я даже не знаю, что и сказать, – я снова посмотрел на лица ребят. – Это действительно решение многих проблем. Но вы же планировали уединиться?

– Уединиться в компании друзей, что может быть приятнее?! И значительно спокойней на душе.

– Однако, кроме меня вы ни с кем больше не знакомы. К тому же, помимо нас компанию составляют также моя девушка и её мама, – я заметил, как у Саши вытянулось лицо от удивления.

– Андрей, если это ваши друзья, то я ничуть не сомневаюсь, что они достойные люди. Я полностью доверяю вам и вашему выбору. Понимаю, трудно решиться на такое предложение сразу… Оставлю вам телефонный номер моего нового жилища, и буду ждать звонка, столько, сколько того потребуется, – Олег Петрович залез в бардачок машины и начеркал на листочке цифры, а под ними адрес. Затем он вручил бумажку мне и протянул руку, – Здесь же и адрес, на всякий случай. Если не сумеете дозвониться. Ну, всего доброго вам! Я буду ждать Андрей, не забывайте.

– Обещаю вам, что я позвоню уже на днях. Мы все обдумаем, и я позвоню. Не буду скрывать, мне неожиданно приятно, что так вышло. Ваше предложение выглядит очень заманчивым. Совсем не исключаю, что мы воспользуемся им, – я искренне улыбнулся и пожал протянутую руку соседа.

– Спасибо, – он попрощался с ребятами и, закрыв в машине двери, сел за руль. – Удачи вам.

Тойота почти бесшумно двинулась с места и вскоре исчезла из виду. Мы остались на месте.

– Такой шанс один из ста бывает, Филин, – Сашка положил мне руку на плечо. – У мужика и дом наверняка серьёзный. Но объясни мне, что ты там про эту с… про мать Ольгину? Ты уверен, что нам её нужно брать к себе? С чего ты вдруг так решил?

– Да не уверен, конечно, Саш! Это я вперед сказал, чтоб не ошарашить его потом компанией. С удовольствием, оставил бы Георгиевну на завтрак крысам, но, боюсь, всё равно придется… Ну как этого избежать? Скажи сам! Ведь, я люблю Олю. Она любит свою мать и не оставит её второй раз, это очевидно. Тем более, в таком состоянии. Она ж как мумия уже. А расставаться из-за этого я не намерен. Теперь уже никогда! Не смогу без неё. Ради неё готов на всё. Смирюсь как смогу с мамашиными выходками. И, если мне удастся убедить Олю поехать с нами, то, будь уверен, от мамы нам не отделаться, – я положил руку Саше на плечо. – Впрочем, ты можешь сказать, что не станешь жить рядом с этой больной истеричкой, и будешь прав. Что ж… тогда поедете с Ирой вдвоём. Без меня, – я пожал плечами. – Мы не расстанемся. Не так. Но будем жить в разных местах. Петрович славный мужик, так что это самый лучший выход и для тебя и для сестры.

– Но-но, Филин! Не гони гусей. Куда ты, туда и я. В конце концов, это, прежде всего тебе тянуть лямку с мамашей. Уши заткнуть я сумею, не беспокойся. И обойти её стороной тоже. Но не уверен, что она не создаст нам каких-нибудь проблем из порядка неразрешимых лишь нашим узким кругом. Понимаешь о чём я? Впрочем, я ее знаю только с твоих слов, так что… Может, не так страшен чёрт, как его малюют.

– Не бери в голову раньше времени. Сейчас поедем к ним, и там будет видно, что к чему.

– И мне она не нравится.

Мы уставились на Сашкину сестру. Ира настолько редко говорила, что в большинстве случаев мы просто не принимали в расчет не то, что её мнение, а само её присутствие, подразумевая согласие девочки на всё как само собой разумеющееся.

– Кто тебе не нравится, милая? – я подошёл к девчонке и стал с ней рядом.

– Олина мама. Она злая и хитрая, – Ира топнула ножкой, как рассерженный маленький ребенок.

– Ирочка, ты же её совсем не знаешь. Ну как ты можешь судить о ней? Мы тебя в любом случае не дадим в обиду. Я тебе обещаю.

Она отшагнула от меня к Саше: – Я знаю. Я не хочу с ней жить.

– Ну, зашибись! – в изумлении я развел руками. – Давайте, ребята, прикончите меня уж совсем! У кого ещё какие мнения? Я смотрю, вам хорошо и удобно рассуждать. А, может, я тоже не хочу с кем-то жить, а?

Ира заплакала и села на бордюрный камень, обхватив колени руками. Сашка налетел на меня: – Ты совсем сдурел? Мало ей досталось? Девчонке вообще-то с нами жить, и она имеет право голоса как и все, ясно. Она просто своё мнение сказала.

– Пусть научится с мнением других считаться! Я не дал повода думать, что моё слово ничего не значит. Я вам не пустое место! Я многое решаю и готов к ответственности за свои решения. Прошу их принять как есть и не обсуждать то, что связано со мной лично и моей жизнью.

– Я, я, я. Одно, я, Филин! По-моему, ты мало спишь, – Сашка сел рядом с сестрой и обнял её за плечи. – По ночам ты слишком усердно трудишься. Смотри же, член плохой советчик.

– Ага! Завидуешь? Вот в чём дело!

– Да пошёл ты! – Сашка плюнул в мою сторону и отвернулся.

Я, было, дернулся на него, но вовремя изменил направление и со всей злостью влепил ногой по переполненной мусорной урне. Металлическое ведро лишь покачнулось, в то время как сам я от пронзившей ногу боли завертелся волчком и рухнул посреди дороги на задницу.

Прошло время. Ира перестала плакать и сидела, наматывая на палец локон длинных волос. Сашка откинулся на спину и лежал на газоне, пыхтя сигаретой в небо. Боль в моей ноге утихла, но негодование всё еще не позволяло переосмыслить вспыхнувшую злость. И всё же, я заставил себя проанализировать сложившуюся ситуацию. Представить себя на месте ребят. Постепенно, обида улеглась. Я понял, что друзья всего-навсего защищают собственные интересы, предвидя, насколько им усложнит жизнь моё решение. Ещё какое-то время спустя я и вовсе счёл себя виноватым в эгоизме по отношению к ним, и совестливо искал подходящие слова к примирению.

– Сашка. Ира… Всё не так. Я не прав. В целом не прав. По самой ситуации. Я не должен игнорировать ваше мнение, ведь… я так им дорожу на самом деле. Простите, за сказанное. Не держите зла. И сами извинитесь. Это к тебе, Стаф, относится. Жмёшь не на ту педаль. Надеюсь, понимаешь сам… Мы не можем вот так собачиться, – я поднял глаза и посмотрел на друзей.

Ира отпустила волосы и, улыбнувшись, посмотрела на меня в ответ. Сашка поднялся с травы: – Филин, ты прав. Мы все вспылили. И ты не держи зла. Я и правда от зависти ляпнул. Ты ж знаешь, что как брат мне… Забудем всё, – от подошёл и протянул руку. – Мир?

Я прижал его к себе: – Чтобы ты не завидовал, отдаю тебе Раису Георгиевну. В темноте она вполне ничего.

Друг погнался за мной, когда я, заливаясь от смеха, стал удирать от него вокруг нашего Форда.

Итак, закопав топор вражды, мы сели в автомобиль и поехали назад к Ольгиному дому. По дороге Саша обратил мое внимание на болтающуюся у красной черты стрелку на датчике топлива.

– Когда-то я проделывал такую штуку с местной шпаной в районе, – я ответил. – Противная вещь! Наглотаться можно.

– Другого выхода всё равно нет. Канистра в багажнике. Шланг подходящий сможем найти в магазине.

Так и вышло. Саша купил в большом универсаме в хозяйственном отделе длинный патрубок. А уже поблизости у Олиного дома мы выбрались вооружённые нехитрыми приспособлениями и нацелились на бак дорогостоящей иномарки с полным приводом.

– У неё бак большой. Вероятно, что не пустой.

– Как бы дизентерию не подхватить? – я принялся очищать один из концов трубки полами майки.

– Давай сюда, неженка, – Сашка забрал у меня патрубок. – Иди к Ольге. Мы здесь справимся, Филин. Иди один. Я бы предложил тебе конечно наган, чтобы пристрелить старушку, но ты скорей сам застрелишься. Гуманист ты наш!

Я показал ему средний палец на руке и пошёл в подъезд.