Иллюзия вины

— Что именно? Вести себя как мудак?! Или ширяться герычем в свободное время?! Я это не могу себе представить?!

— Заткнись или я сейчас сделаю последний безрассудный поступок в своей жизни относительно тебя! Ты что, мать твою, думаешь, я сам захотел стать наркоманом?! Думаешь, я такой идиот, что по собственному желанию решил подсесть на самый страшный наркотик в мире?!

— А это не так? На тебя посмотреть, так ты только и ищешь острых ощущений в жизни! И тебе на все и всех плевать, тебя не волнует, как твои действия могут отразиться на других!

— Это на меня всем плевать! — взревел он. — Никому нет дела, что когда-то я провалил свою самую первую операцию под прикрытием, что тогда меня насильно один ублюдок Тони Эспозито накачал героином и что этот же ублюдок влил в девушку, на которой я собирался жениться, столько этой гадости, что она захлебнулась в своей блевотине мгновенно! Это на меня всем похер, а не мне на всех!

— Ты… тебя когда-то подсадили на иглу против твоей воли? — опешил я. — И девушку твою…

— Да, черт возьми! Теперь доволен?! — огрызнулся он, гневно смотря мне в глаза. — Или тебе еще рассказать, как героин влияет на организм человека?! Рассказать, что это на всю жизнь, даже если ты вылечился от физической зависимости?! Твои жалкие угрозы с тюрьмой ничто в сравнении с этим! Вот это ад! Психологическая зависимость — ад! У меня в голове словно выжжена эта зависимость, я помню только те времена, когда был под этим чертовым кайфом! Для меня не существует ничего лучше героина и ничто кроме него неспособно мне теперь доставить хотя бы каплю удовольствия!

— Все… так… это действительно так ужасно?

— Ты даже себе представить не можешь насколько. Я перепробовал уже все, что только мог, чтобы хоть как-то заместить эти въевшиеся в меня ощущения от героина… чтобы хоть как-то заполнить эту пустоту. Черт, я как-то себе целых пять шлюх снимал в надежде ощутить хоть что-то… но… все бестолку. Почти все…

— То есть… хочешь сказать… что опасность тебе помогает? Адреналин?

— Именно. Ты думаешь, меня сильно беспокоит, что Хауэр сегодня меня чуть не прикончил? Что я потерял палец? Я наоборот рад, что все эти события хоть немного затмили эту… эту психологическую зависимость.

Немного обдумав все, рассказанное Райаном, и совместив это с его типичным поведением, я сложил все кусочки пазла воедино. И от этого мне стало как-то совсем нерадостно.

— Слушай… я… я же не знал…

— Никто не знает.

Райан устремил свой взгляд прочь из машины скорой помощи. Он посмотрел на спецназовцев с автоматами, мокнущими под дождем, на Дэвида, все еще одетого в бронежилет и одиноко курящего у входа в музей, на потемневшее от дождя здание музея, где совсем недавно он чуть не расстался с жизнью. Затем он правой рукой дотронулся до бинтов, плотно покрывающих его искалеченную левую руку, потрогал ее и отчаянно понурил голову.

Я ожидал, что его выдадут какие-то чувства помимо гнева, но нет, пусть он и смотрел только одним глазом, я все так же узнавал его пустой бездушный взгляд. Его жесты и язык тела явно намекали, что его что-то беспокоит, но стоило посмотреть в его глаза и этот взгляд уничтожал все предыдущие мысли о его состоянии. Взгляд не выражал ничего.

— Как ты держишься? — заговорил я после паузы. — Есть риск, что ты вновь возьмешься за старое?

— Есть, еще и какой… лучше мне не показывать не то что героин, а даже пустой шприц. Уж если я увижу героин, то вряд ли смогу сдержаться…

Мы вновь помолчали немного и я позволил себе отвлечься от Райана, чтобы поразмыслить над ситуацией с расследованием в целом. Мне все еще следовало принять решение. Райана, без сомнения, было жалко, но жалость сейчас могла сильно навредить нашему расследованию. В какой-то момент выбор стал для меня очевиден, нельзя было усугублять ситуацию еще больше.

— Но как бы там ни было, — сказал я после паузы, — ты должен понимать, что над этим расследованием больше работать не будешь. У меня нет другого выбора.

Райан только ухмыльнулся и недовольно закачал головой.

— Но это не значит, что тебе тут совсем нечего делать, — добавил я.

— В смысле?

— Не спеши улетать из Нью-Йорка. Уверен, ты еще пригодишься. У меня, возможно, найдется кое-какое дело для тебя.

— Дело? Ты значит, сначала угрожал засадить меня за решетку, а теперь внезапно решил использовать на стороне? Ты не охренел? Ботинки тебе не протереть?

— Они чистые. Если ты вернешься в свой Лос-Анджелес, то будешь протирать штаны на одном месте. А здесь, возможно, тебе подвернется работа… как ты любишь, с адреналином.

— Знаешь, ты… а черт с тобой, — он злобно посмотрел на меня и отвернулся.

— Разве это не то, что тебе сейчас нужно? Ты еще, может, спасибо скажешь. В любом случае, иди сейчас проспись, а завтра, если будет настроение, зайди к нам в Бюро. Шантажировать тебя я больше не собираюсь.

— А как же возможность переселиться за решетку?

— Молись, чтобы эта девушка из музея выжила. Если с ней все будет в порядке, то думаю, никаких проблем не будет. Но ты мне еще кое-что должен.

— Что?! Ты издеваешься?

— Объясни мне только одну вещь. Как ты вышел на Хауэра?