– Жива, конечно. Эти старухи – самые живучие! Увезли её на скорой с черепно-мозговой без сознания… Так что она тебя, скорее всего, не вспомнит… Но рисковать нельзя! – брезгливо отвечает Анфиса, поправляя свои наращенные волосы. – Ты мне стала как младшая сестренка, Женя! Несмотря на наши недомолвки и пререкания, я желаю тебе только добра…
– Наверное, я всё же пойду в полицию, – не слушая мачеху, отвечаю неуверенно и замолкаю, не зная, что ещё можно сказать.
– Нет, – сухой и ледяной ответ Анфисы привлекает внимание. Обернувшись к ней, вижу, наконец, её настоящую – властную, недовольную и с презрением в глазах по отношению ко мне. Интересно, зачем буквально мгновение назад она кем-то притворялась? Сестрой называла, или мне послышалось? – Что вылупилась – совсем спьяну мозги выбила? – встает со стула и взирает теперь с высоты своего роста. – Если да, то постараюсь объяснить на пальцах: милочка, стоит тебе во всем сознаться, как мгновенно окажешься за решеткой. А ты в курсе, что судимость, как минимум, поставит крест на твоей учебе? Будущей карьере? Нет? Или тебе в подробностях разъяснить то, что ты подставишь под удар своего папочку, м? И вообще – ты знаешь, как живется в тюрьмах?
Мачеха будто специально угнетала и давила каждым своим предложением, а я все больше съеживалась от её колких слов и точно попадающих ударов.
– Мне нужно в больницу – я должна узнать, что с этой женщиной, – еле слышно произнесла и, покачиваясь точно от лихорадки, встала со стула, направляясь к входной двери.