ИЛы летят на фронт

— Да литра три, может быть, немного больше… Моторист Бабайцев, желая нам помочь, поторопился вылезти из кабины самолета, где он работал, и при этом уронил на пол переносную лампу. Она разбилась, а от электрической искры вспыхнули пары бензина, и в одно мгновение самолет и мы оказались в огне. Все мы кинулись на огонь, били по нему чехлами, куртками. Кто-то догадался применить пенный огнетушитель. Помню, что когда приехали заводские пожарные — их вызвал дежурный по ангару, — то им уже не пришлось работать, пожар ликвидировали сами. Самолет от огня практически не пострадал, немного обгорела краска на фюзеляже и крыле. Прибывшие вскоре на место происшествия сотрудники заводоуправления, — продолжает Корсунский, меня тут же, в ангаре, подробно опросили. Они же вызвали врача, и мне перевязали руки — я получил ожоги при тушении пожара. Разбор продолжался довольно долго. Главная его цель — решить вопрос о классификации происшествия. Признаков диверсии не обнаружили.

«Четверку» быстро восстановили, и Константин Константинович Рыков после нескольких испытательных полетов направился на ней в дальний путь — в испытательный институт.

Вспоминая об этом полете, Рыков рассказывает, что столь дальний полет для серийного самолета Ил-2 являлся новинкой, поэтому решили совершить его с промежуточной посадкой на аэродроме в Рязани. В пути штурмовик сопровождал заводской транспортный самолет, пилотируемый летчиком-испытателем В. Т. Буренковым. Там же летел бортмеханик «ила» А. П. Хлынов. После посадки в Рязани осмотрели машину, дозаправили ее бензином (этого можно было и не делать), после чего благополучно перелетели на аэродром по назначению.

— Едва я успел возвратиться домой, — вспоминает Рыков, — как мне снова пришлось лететь по тому же адресу на втором экземпляре Ил-два. На этот раз полет совершили без промежуточной посадки.

Вторым огорчительным событием в марте была авария заводского транспортного самолета, в котором находилась группа руководителей. В результате наш директор попал в госпиталь со сломанной ногой, и после этого случая он уже не расставался с тростью-костылем. Во время отсутствия директора его обязанности исполнял А. А. Белянский.

Но как ни беспокойны были наши заводские ЧП, а производство «илов» развивалось успешно. С каждым днем удлинялась цепочка готовых самолетов на участке подготовки к полетам в ЛИСе. Все оживленнее становилось на заводском аэродроме — летали от темна до темна. Принятые военными самолеты улетали в воинские части, начинал устанавливаться определенный производственный ритм.

Однако в эту пору наступил довольно трудный период в нашей жизни, для рассказа о котором придется сообщить некоторые технические подробности.

Мотор АМ-38 конструкции А. Микулина — один из мощнейших того времени, спроектированный специально для самолета Ил-2,- имел систему нагнетания воздуха к карбюраторам с автоматически открывавшимися шторками (лопатками Поликовского). Управлял открытием этих шторок гидроавтомат. В полете, при резком движении рычагом управления, отдельные экземпляры автоматов запаздывали открыть шторки на необходимую величину, мотору не хватало воздуха для нормального сгорания бензиновых паров в его цилиндрах, и он останавливался. Так случилось в памятном полете И. И. Старчая на «четверке». Это же повторилось и еще.

Анализировать дефект, находить его причины, а затем и «лечить» моторы поручили группе работников моторного завода во главе с Александром Васильевичем Никифоровым. Специалисты-мотористы оперативно нашли конструктивное решение доработки узла, от которого зависела безотказная работа автомата открытия шторок. В скором времени Никифоров привез со своего завода детали, установка которых на нескольких самолетах не заняла много времени. Но регулировку доработанной системы управления мотором, ее безотказное функционирование необходимо было проверить в полете на различных режимах. Летные исследования по специальной программе поручили К. К. Рыкову и А. В. Никифорову.

Положение осложнялось тем обстоятельством, что самолет был одноместный. Как тут поступить?

Выход подсказала конструкция самолета Позади кабины летчика, в хвостовой части фюзеляжа, имелся довольно просторный люк, через который человек мог свободно пролезть внутрь хвоста для осмотра монтажей. Нормально в полете люк закрывался крышкой. В описываемом случае этот люк и закабинное пространство использовали в качестве кабины бортового инженера-испытателя. Там разместился А. В. Никифоров.

Удобства? О них тогда не говорили. Риск? Безусловно, имелся. Но главным было — быстрее устранить дефект, снять запрет на полеты.

Десятки полетов с выполнением различных фигур пилотажа и резких эволюции совершили Рыков и Никифоров, отрабатывая систему воздухозаборника сначала на одном экземпляре самолета Ил-2, затем на втором. Все убедились, что система работает безотказно, мотор не глохнет ни на каком режиме, ни на какой эволюции самолета.