Ильза Янда, лет - четырнадцать

– Новый муж вашей матери ко мне приходил, – сказала бабушка.

– Курт?

– Да, Курт, – ответила бабушка. – Слав­ный человек, между прочим. И он обещал сразу же прийти ко мне, как только Ильза найдется.

Бабушка что-то пробормотала, чего я не поняла, не совсем поняла. Что-то про горе, печали и беды.

Мы вошли вместе с бабушкой в парадное.

Я была рада, что я опять у бабушки. У ба­бушки все вдруг стало как-то проще. Я те­перь почему-то была почти уверена, что Ильза скоро вернется.

– Как она там живет, что делает? – бор­мотала бабушка. – Деньги-то у нее есть, денег довольно, но она ведь еще несмышле­ныш совсем, маленькая, глупая. Только бы ей там было хорошо, – сказала бабушка. – Ну, будем надеяться на лучшее.

Она повернула ключ, и мы вошли в квар­тиру.

Бабушка, единственная из всех, задума­лась над тем, как живет Ильза, каково ей приходится. И пожелала, чтобы ей было хорошо.

Дедушка сидел на кухне и чинил штеп­сель от настольной лампы. Он узнал меня. Бабушка обрадовалась, что он меня вспом­нил. Дедушка тоже уже знал, что Ильза ис­чезла. Но это как-то не очень его интересо­вало. Он все говорил про штепсель – что он внутри весь сгорел.

Бабушка пошла со мной в комнату.

Я рассказала бабушке все. Все, что знала.

Бабушка слушала меня внимательно и кивала, а когда я сказала: «Она меня обма­нула. Я не понимаю, зачем она меня обма­нула!», бабушка ответила:

– Эрика, но ведь она всегда все выдумы­вает, всегда врет. Разве ты этого не знаешь?

Я покачала головой. Я была совершенно растеряна. Не только из-за того, что Ильза, оказывается, всегда врет, а я этого вовсе и не знала, но еще и потому, что бабушка сказа­ла это так добродушно. Будто врать – это что-то само собой разумеющееся.

– Да не гляди ты так, – сказала бабуш­ка. – Ничего тут такого уж страшного. Один заикается, другой косолапый, а третий врет. Вот и все. – Бабушка улыбнулась. – Боже мой, чего только не выдумывала Ильза! Чего только она не врала! – Бабушка задумчиво улыбалась. – В общем-то, у нее всегда были интересные выдумки. Про что-нибудь прият­ное, красивое.

– А что же она врала? – спросила я. Бабушка задумалась.

– Еще в третьем классе она рассказала учительнице, что живет в квартире из десяти комнат, а у ее отца кафе-мороженое. А мне она тогда рассказывала, что у нее теперь уже другая учительница, не старая, а молодая, очень красивая и очень добрая. А старухе Бергер она рассказала, что ее мама выходит замуж за директора цирка! – Бабушка хмык­нула. – За директора цирка! И старая дуре­ха ей поверила! – Теперь бабушка и вовсе рассмеялась. – А в классе у нее был друг. Большого роста, блондин. Он был лучшим учеником, и звали его Райнер. У него была детская электрическая автомашина. Ну так пригласи его как-нибудь к нам поиграть, этого Райнера, часто говорила я ей. А она от­вечала, что нет, ничего, мол, не выйдет. Он живет очень далеко отсюда, а в школу его привозят на машине! – Бабушка перестала смеяться и посмотрела на меня немного грустно. – Но этого Райнера вообще не было. Во всем классе не было ни одного Райнера, и ни одного высокого блондина, и никого из ребят не возили в школу на машине. А лучшим учеником в классе был один тол­стяк, он всегда щипал Ильзу.

– А я этого ничего не помню, – сказала я.

– Ты была еще слишком мала.

– А ты ей сказала, что она врет? Ты спра­шивала ее, почему она врет?

Бабушка покачала головой.

– Да нет. Никто ведь не любит, когда ему говорят, что он врет. А почему она врала, об этом мне не надо было спрашивать. Она врала потому... – Бабушка потерла указа­тельным пальцем переносицу. Она всегда так делает, когда задумается. – Так вот, по правде сказать, это была не настоящая ложь. Она просто рассказывала то, что ей хоте­лось, чтоб было на самом деле. – Нос у бабушки стал совсем красный, оттого что она его так натерла.

– Ты мне не веришь? – спросила она.

Я верила бабушке. Но мама не такая доб­родушная, как бабушка, и она уж давно должна бы заметить, что Ильза врет. И мама никогда – никогда в жизни – не отнеслась бы к этому так легко и просто. Мама терпеть не может лжи. Да и я должна была бы заме­тить! Так я и сказала бабушке.

Бабушка снова стала тереть пальцем пере­носицу.

– Ты-то этого никогда бы не заметила. Ты всегда верила своей сестре. Ты хотела ей верить. Ты всегда слишком сильно ее лю­била.

Я перебила бабушку. Мне не хотелось, что­бы она так говорила. И еще я думаю, что нельзя кого-нибудь «слишком сильно лю­бить».

– Ну а мама? – спросила я.

– Твоя мама... – бабушка замолчала в решительности. – Ну так вот, твоя мама... Не надо бы так говорить, но...

– Что «но»?

– Для того чтоб заметить, что кто-то врет, – сказала бабушка, – надо слушать то, что он говорит. Вот смотри: если б я не спросила потом в школе, я никогда бы не узнала, что никакой молодой, красивой, доб­рой учительницы у Ильзы нет, что у них все та же учительница, старая и препротив­ная. И если б я так не заинтересовалась Райнером, разве бы я узнала, что никакого Райнера вообще нет?

– Но про директора цирка, – возразила я, – мама бы уж точно узнала!

Бабушка покачала головой.