Им меня не подчинить!

Губы Рикарда снова дрогнули в улыбке.　

— Ты наводила справки.　

Илотилас невинно захлопала глазками.　

— Лишь поинтересовалась у ребят, как долго Френк является образцом для подражания.　

— К чему тогда расспросы, Илотилас?　

— Мне никто не мог толком объяснить, чем же именно выделился Френк… И почему они с Ареанной на «ножах». Только ли из-за смены статуса старосты на негласного лидера?　

— Ты интересуешься потому что?..　

Тили расширила глаза. Он подумал, что она… влюбилась? В Френка? Или его вопрос звучал без подноготной?　

— Потому что интересно. Профессор Дубринейл, встаньте на мое место. Я — новенькая, которая не знает всех правил и обычаев, сформированных за пять лет обучения моих одногруппников… И, раз уж речь зашла о правилах… Не подскажите, каковы взаимоотношения между факультетами?　

Ректор склонил голову на бок, видимо, поражаясь ее наглости.　

Конечно: завалиться ночью в кабинет к самому ректору и задавать ему глупые вопросы, которые само-собой могли бы спокойно терпеть до утра.　

— Легкий соревновательный дух. Но ты спрашивала не об этом, полагаю, тебя интересует, почему у нас. в отличие от Аминской Академии, в той же столовой ребята сидят не строго со своими коллегами по факультетам?　

Подождав, пока она кивнет, ректор ответил:　

— Ты должна была слышать, что о Бефанорской Академии ходят весьма красноречивые слухи, касающиеся строгости в отношении обучения. Каждый студент обязан неукоснительно следовать правилам и не отлынивать от занятий, ведь иначе их ждет… небольшое наказание. И, дабы смягчить　 столь жесткие правила, я разрешил межфакультетское общение. Адептам следует отдыхать в той компании, которую они себе выбрали, и на время забывать о соревнованиях.　

— Танцы в подземельях вами были регламентированы по тому же принципу?　

Голубые глаза недобро сузились.　

— Илотилас, я понимаю, что твои родители — члены Высшего Совета, и ты, должно быть, привыкла задавать много вопросов, желая самостоятельно дойти до истины в том или ином деле… Но пойми, что здесь, на территории нашего учебного заведения, действуют несколько иные правила. Студенты задают вопросы только на парах, во время лекций и семинаров. И получают исчерпывающие ответы на интересующие их по академической, — он особо подчеркнул интонацией это слово, — программе проблемы. В остальное же время именно преподавательский состав, в который вхожу и я, предпочитают призывать учеников к ответу.　

Это он так намекает на истину: «Меньше знаешь, крепче спишь?» или «Не суй нос не в свое дело?».　

Однако ректор — мужчина весьма вежливый, и тактично ее отшил. И ведь намекнул, что с вопросами пора завязывать. Не сказал прямо, но это и так понятно.　

И, если она здесь останется еще дольше, точно начнет вызывать подозрения. А так… ведь можно предположить, что Френк, из-за которого она якобы пришла, что-то совершил на вечеринке. Логично было бы предположить, что алкоголь вкупе с недопониманием толкнут юную студентку к желанию разузнать про популярного парня больше.　

Пусть ректор так толком ничего и не рассказал.　

Хоть бы Бес уже закончил с тестами…　

— Прошу прощение за то, что отняла ваше время, ректор, — Илотилас изящно поднялась с кресла, расправляя юбку.　

Блондин снисходительно кивнул, всем своим видом показывая, что провожать ее не собирается. Все также сидя в кресле, он лишь промолвил:　

— Спокойной ночи, Илотилас.　

И ей не осталось ничего другого, как двинуться к выходу.　

*****

Рик проводил девушку взглядом и перевел внимание на кожаный диван.　

Ее фантазии могут свести с ума. И ведь Тили ушла, а он остался здесь. Наедине со своим кабинетом. С креслом, которое было столь удобным и расслабляющим… Но после их первого разговора, после ее первой фантазии, теперь Рикард хотел расслабляться вовсе не откидываясь на спинку, в задумчивости кидая взгляд на высокие окна, за которыми виднелся Амродан. Сидеть, вытянув ноги перед собой и цедить пятисотлетний адонород… раньше он считал это лучшим релаксирующим эффектом, позволяющим отвлечься от работы, теперь же…　

Он сжал подлокотники, вставая с места.　

Стоило лишь Рикарду войти в свою обитель, кабинет, в котором он проводил большее время суток, его взгляд неизменно останавливался на этом предмете интерьера. И в мозгу мгновенно всплывала картина, как юная и проворная брюнетка, озорно блестя волшебными серебристыми глазами и облизывая пухлые губки, дерзко расстегивает перед его носом маленькие пуговки своей блузки. Расстегивает, чтобы показать скрытую под ней красоту. Высокую упругую грудь с дерзко торчащими розовыми сосками.　

Рикард подошел к окну и прислонил ладонь к холодному стеклу, стараясь отвлечься от ощущения накатывающего внутри тела жара. Мысли этой девчонки были такой сладкой пищей для его существа инкуба, что хотелось насыщаться ими вечно. А лучше попробовать по-настоящему.　

То, что он увидел… так ли мягки ее груди? Так ли соски отзываются на каждое прикосновение, становясь сморщенными вершинками, похожими на вишенки на торте?　

Холод стекла не помогал.