Им меня не подчинить!

«Я, адептка Илотилас Нимэль Линвен, студентка пятого курса факультета Смешанной Магии, приношу свои глубочайшие извинения перед профессором Фаланиром в связи с опозданием на первую лекцию.

Причины столь неблаговидного проступка заключены в весьма иррациональное объяснение, и я не в силах дать им сколько-нибудь аргументированные доводы. Будучи весьма чувствительной особой, я понимаю, сколь глубоко было мое падение, и переживаю данный инцидент, принимая его близко к сердцу. Впредь могу пообещать не повторять сей ужасающий по своей природе проступок, дабы не срывать пары уважаемого профессора и не портить душевную организацию (свою и окружающих)».　

Ниже были дата и подпись.　

Кристафор невольно заулыбался, качая головой.　

Чувствительная? Скорее чувственная!　

Еще несколько раз пробежав глазами строчки, выведенные уверенной рукой, и дивясь, насколько у такой горячей и бесстрашной девочки может быть каллиграфический, со множеством завитков, почерк, Крис, сложив объяснительную несколько раз, положил листок во внутренний карман своего пиджака.　

Илотилас Нимэль Линвен, твое обучение начинается.　

***　

Тили с содроганием ожидала звонка с последнего урока. И даже физиономия мадам Серан, в этот день возбужденно вещавшей о каких-то исторических справках в отношении контроля Энергетических полей не могло переключить ее мысли с предстоящей тренировки на непосредственно учебу. И даже факт, что именно с этой ядовитой преподавательницей ссориться ох как не хорошо.　

Пару раз Илотилас ловила на себе взгляд профессора, но ничего не могла поделать с собой: мысли уплывали далеко от предмета.　

Ее воображением целиком и полностью завладел брюнет

И не одну ее.　

Все, вот поголовно все девушки с ее потока, которые присутствовали (а кроме нее никто не умудрился пропустить лекцию белозубого красавчика) на паре, отличились сегодня весьма задумчивым видом.　

И наверняка мысли у всех дев были схожи.　

И крылись в области соблазнения молодого профессора.　

Пусть он внешне был холоден, и его приказной тон… ох уж этот приказной тон!　

В мозгу сразу представлялась картинка, как она, облаченная в платье служанки, с белоснежным фартуком, стоит с подносом в руках, на котором покоится графин и пара бокалов. В одном из них – кубики льда. Второй — пустой.　

Она стучится в комнату Салфира, и тот все тем же повелительным тоном разрешает ей войти.　

Тили, скромно потупив взор, переступает порог и мягко ступает по пушистому ковру, подходя к широкому ложу, на котором возлегает лорд в одном лишь домашнем халате и свободных брюках цвета заходящего солнца.　

— Господин…　

— Налей мне виски, Тили. Со льдом.　

И она безропотно слушается, наполняя бокал, в который серебряными щипцами опускает пару кубиков льда.　

Передает наполненный хрусталь своему хозяину, ведь она — всего лишь служанка в его доме.　 практически рабыня, готовая услужить по первому зову, по первой прихоти своего господина. Передает бокал, и отступает от ложа на шаг, в ожидании дальнейших повелений.　

Салфир неторопливо пригубил напиток и цепко прошелся по ее фигуре взглядом. Жадным.

Оценивающим. Раздевающим.　

Он на нее смотрел так, что казалось, будто она обнажена. И ее щеки непроизвольно стал заливать румянец, а руки сами по себе скрестились в области бедер, пытаясь скрыть самое сокровенное.　

И вновь она подчинилась, а Салфир посторонился, позволяя ей присесть на его ложе, застеленное красными шелковыми простынями.　

— Ложись.　

— Господин…　

— Ляг, Тили, не бойся.　

И она легла, пытаясь ладонями прикрыть грудь.　

— Не стоит. Не закрывайся от меня, — он протянул руку, отводя ее пальцы от холмиков. — Я хочу видеть тебя. Твою красоту, — он нагнулся и подул на соски, отчего те сразу же сморщились. — И ощущать ее.　

Он вновь отпил из бокала, опрокидывая содержимое в себя, отчего кубики льда стукнулись о хрустальные стенки и один из них исчез в его рту.　

Зажав замороженную минеральную воду между губ, все еще продолжая внимательно следить за выражением ее лица, Салфир опустил голову к ее шее, опуская холодный кусочек на ее кожу.　

Тили вздрогнула и тут же покрылась мурашками.　

Этот мужчина, ее господин, пробуждал в ее душе смятение. Желание познать неизведанное. И интерес.

Брюнет, зацепив лед зубами, потянул его вниз, оставляя на ее теле мокрую дорожку.　

Он обвел ее соски, ставшие совсем, кажется, твердыми, ледяным прикосновением, и Илотилас, не выдержав, всхлипнула.　

А Салфир повел холод дальше, по ее вздрагивающему животу, помещая кубик в ямку пупка, чтобы лизнуть кожу рядом, и снова зажал его меж зубов, но уже чтобы лишь едва касаясь прочертить след по ее бедрам.　

Убрав полу-растаявшую ледышку, он вновь улыбнулся.　

— Ты дрожишь.　

— От холода, господин.　

— Вовсе нет. Не обманывай саму себя, милая. Я же видел, какие взоры ты бросала в мою сторону. И сейчас твое тело, — он положил горячую руку на ее талию, двинувшись выше, к груди, — отвечает на импульсы подсознания. — Он наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на ее шее. — Ты хочешь меня, Тили.