Им помогали силы Тьмы

Но не у всех, оказывается, все прошло без сучка и задоринки. Присутствующим испортило настроение появление небольшой делегации парашютистов с маскировочной чернотой на лицах. Среди них был и начальник оперативно-разведывательного отделения штаба бригады, который должен был возглавить их высадку, поэтому должен был прыгать первым. Но он, как на грех, оказался мужчиной изрядного телосложения и застрял в люке; уж как они всем миром ни старались либо вытащить его из люка, либо пропихнуть вниз — ни в какую. Пилот прогонял вдоль побережья около получаса — результат тот же. Злосчастный толстяк тем временем потерял сознание, и было решено лететь обратно. Вытолкнуть эту пробку из люка удалось только после посадки самолета на базе. Пилот чуть не в ногах у Серплайса катался, умоляя разрешить ему сделать вторую ходку, чтобы хоть остальные парашютисты могли принять участие в историческом событии, но Серплайс разрешить этого не мог: воздушное пространство над Ла-Маншем сейчас было битком набито вылетающими и возвращающимися с боевого задания самолетами союзников. Все графики полетов были расписаны вплоть до минуты, и самолету с десантниками могло не поздоровиться, если бы он нарушил действие этого четко налаженного механизма.

Дальше — хуже. В комнату вошел бледный как смерть молодой летчик и обратился к своему командиру авиационной базы:

— Прошу прощения, сэр, — трясущимися губами выговорил он. — Я не знаю, как это объяснить, но мой буксирный канат почему-то порвался. Мы потеряли наш планер в трех милях от французского берега.

Серплайс положил руку на плечо парнишки:

— Успокойся. Я уверен, что это не твоя вина. Расскажи мне, как это произошло.

— Вся беда в том, что эти мерзавцы-синоптики опять наврали с три короба. В нашу боевую задачу входило отцепить планеры на высоте тысяча шестьсот футов. Но до высоты в восемьсот футов была сплошная облачность, луна не пробивалась через этот заслон, не видно ни зги. Я спускался как можно более плавно, стараясь выйти из облаков, но в темноте планер, видимо, потерял мой хвостовой фонарь из виду и стал неуправляемым. А когда он болтался на буксире вправо-влево, канат под действием его сумасшедшего тангажа лопнул. И мы ничем не могли ему помочь.

Быстро прикинули, что планер в тот момент находился на достаточной высоте, чтобы дотянуть до берега или, на худой конец, до мелководья. Но также было ясно и то, что материальное обеспечение, составлявшее груз планера, не достанется первой волне десанта, для которой он и предназначался для ведения самых первых боевых действий.

Вскоре появился второй пилот самолета-буксира. Та же печальная история. Низко висящая туча за несколько миль до берега, планер теряет управление, и канат лопается. Появились третий и четвертый пилоты, притихшие, с траурными выражениями на побледневших лицах. Они тоже потеряли свои планеры над морем.

Комната для инструктажа теперь битком набилась возвратившимися экипажами, подкрепляющимися чаем и горячими ячменными лепешками в ожидании своей очереди для более детального доклада офицерам по разведке. Все разговаривали вполголоса, поскольку недобрые вести уже успели распространиться и испортили всем недавно еще приподнятое настроение.

Было без четверти три утра. Грегори нечем было занять себя. В течение вечера он успел поднять немало тостов, ответить на еще большее их число и теперь чувствовал себя очень неуютно, тем более что промозглая сырость раннего утра пробирала до костей. Он сейчас с превеликим удовольствием сходил бы в столовую и привел бы себя в порядок рюмкой бренди с содовой, но высказать свое желание вслух поостерегся.

Они стояли растерянной и насупившейся недобро группкой: он, Серплайс, майор авиации Паунд, маленький валлиец-доктор и некоторые другие — и со страхом ждали новых неутешительных известий. Если все четыре планера из первой волны «макнулись», то каковы же были шансы генерала Гейла с двадцатью планерами во второй, направляющейся в тот же район? Да и не только их. На других авиационных базах происходило то же самое. Из-за каких-то недотеп-метеорологов десятки юных храбрецов, которые еще вчера поднимали тосты за победу, теперь барахтаются в холодных волнах Ла-Манша, или разбились насмерть, или потонули. Грегори с недобрым предчувствием ждал новостей.

Если генерал и основные силы воздушно-десантной дивизии были безвозвратно потеряны, следовательно, их боевая задача останется невыполненной и левый флаг британских войск будет открыт и беззащитен. Пройдет еще несколько часов, прежде чем будет высажен десант с моря, а немцам вот уже три часа как известно, где началось вторжение. Если воздушный десант не удался, немцы просто подтянут свежие части и скинут союзников в море, обрекая так тщательно подготовленный план освобождения Европы на полный провал. Для Грегори, более привыкшего действовать, чем ожидать известий, которые могут быть весьма неутешительными, это ночное бдение было особенно мучительным.