ИМАГО (Phasis imago)

Дипломатичный ва Дасти не без ехидства посоветовал ему улучшить формулировку на: «Никуда не полечу! По крайней мере — сейчас». Тан, не заметив ехидства кивнул и заверил, что с поправкой согласен. Артем осторожно поинтересовался — а подразумеваются ли какие-либо разумные сроки для возвращения? Догадка его оказалась верной, сказочник и Тан хором сообщили, что еще с годик можно болтаться по Поднебесью относительно безнаказанно, а вот дальше начнут искать. Без сомнений, отыщут всех троих и сумеют найти способ вернуть Тана, если потребуется — силой. И никто не станет препятствовать, поскольку Тан — человек клана и как ему жить — решает клан. Становиться же изгнанником в планы Тана, естественно, не входило, да и Артем был решительно против такого поворота дел. Вредить другу он не стал бы даже ради собственных интересов.

На том и порешили: пока продолжаем поиски, а там видно будет.

— А то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми — потом! — пробормотал Артем себе под нос. — Ничего в мире не меняется…

— Что-что? — насторожился сказочник, безошибочно уловив стихотворный ритм вырвавшейся фразы, но Артем лишь досадливо отмахнулся.

На занятом кланом Листе произошло еще одно событие, неожиданное для Артема. Он уже привык, что как чужака его узнают в мирных кланах Поднебесья. Несколько более удивительным оказался тот факт, что помимо иности люди отметили его поварское искусство. Местный старейшина собирался женить сына. А тот по обычаю вознамерился устроить последнюю в своей жизни холостяцкую пирушку на носу, в хвойной зоне, с веселящим рекой и собственноручно добытым зубром на вертеле. Уж непонятно зачем — то ли от желания потрафить друзьям, то ли из тщеславия, но через папу-старейшину будущий жених вышел на Артема и со всем должным почтением попросил его быть главным поваром на этом пиру-мальчишнике. Артем опешил поначалу, но согласился быстро. В самом деле — почему бы и нет? Зубра на вертеле он никогда еще не готовил. Это, конечно, на некоторое время отвлекло от поисков, но Артем здраво рассудил: психологическая разрядка не повредит и ему самому, и особенно его спутникам, сопровождавшим Артема из чистого альтруизма. Им тоже надо иногда развеяться.

Пришлось напрячь извилины и призвать вдохновение. Во-первых, в этом мире зубром называли хищника, а готовить мясо хищных животных — особая статья. Мариновали тушу целиком, в вытравленной специально под это дело «ванне» — продолговатому углублению в теле Листа, с шутками-прибаутками вырезанному охотниками и ими же немедленно закрепленному. Агав извели штук двадцать, не меньше. Во-вторых, зубр на вертеле был главным, но не единственным блюдом пира, так что и на остальное требовалось отвлекаться. В общем, попахать пришлось на славу, спасибо, что в помощниках недостатка не было. Пир, без сомнений, удался: упились почти все, зубра и прочие закуски сожрали подчистую, а главное (в очередной раз изумив ничего не подозревающего Артема) в кульминационный момент, когда виновник торжества по традиции первый отведал стесанную с зубра готовую стружку-шаурму — румяную, истекающую соком, источающую такой аромат, что в животах поневоле начинало урчать — отведал, отвел в сторону поднесенное блюдо и негромко, но со значением произнес:

— ма Тиом!

И еще раз:

— ма Тиом!

Ему начали вторить; через несколько секунд это «ма Тиом» скандировали уже не в один десяток глоток, а сам Артем и изумлением понял, что из абстрактного чужака с невнятным артиклем «а» перед именем, превращается в «ма» — мастера, которого знают по всему Поднебесью не только в силу нетипичного происхождения.

Язва Дасти, разумеется приглашенный на пирушку в качестве главного запевалы, немедленно разразился небезупречно зарфимованными, но зато очень смешными частушками о поварском мастерстве и кулинарных талантах — экспромтом. Гости от души хохотали, соседи Артема по-дружески хлопали его по плечам и не переставали повторять:

— ма Тиом! ма Тиом!

Было приятно, чего уж там…

Клан оставили даже с некоторым сожалением — замечательные дни троица там провела. Спокойные, сытные, жаль только, совершенно непродуктивные в контексте поисков.

Вопреки надеждам, у изгнанников тоже не нашли ничего интересного. В самостоятельную находку на их Листе, правда, Артем не особо и верил, но подозревал, что артефакты могут хранить сами изгнанники — за что-то же их повыгоняли из родных кланов? Однако, все осторожные расспросы пропали втуне, изгнанники либо не желали раскрывать свои тайны, либо все земные вещи у них перед изгнанием отобрали.

Эту компанию Артем, Тан и Дасти покинули без малейших сожалений.

По-видимому, отлучение от общества действовало на человеческие души пагубно: все изгнанники глянулись им людьми тусклыми, недалекими и разочаровавшимися во всем на свете. Они не жили — они дотлевали, будто головешки в покинутом костре. Доживали отпущенный природой срок, ни на что не надеясь и ничего хорошего от судьбы уже не ожидая.