ИМАГО (Phasis imago)

Наконец Артем счел запасы достаточными. Четыре дня после этого он сочинял отчет обо всем случившемся для гипотетических спасателей, буде таковые когда-нибудь заявятся на «Одессу», а в остальном большею частью бездельничал — листал каталоги со старыми роликами и снимками, играл в подзабытые компьютерные игрушки, слонялся по кораблю, гурманствовал. Действительно кое в чем по мелочи пополнил склады в Коконе — о чем вспомнил. Но к главному приступать почему-то не решался.

Чего-то не хватало, причем, скорее даже не отваги, а просто внутреннего настроя. Соответствующего состояния души. Однако вечно оттягивать попытку было невозможно, поэтому во время очередного перелистывания семейных снимков, когда поглядел в лицо еще молодой и в то же время давно уже мертвой матери, когда к горлу подкатил противный ком, Артем расчетливо откупорил первую бутылку вина и полез в каталог, который специально приберег на этот случай.

Каталог, со снимками Оксаны.

Через два часа и почти два литра вина Артем встал из-за консоли, прихватил ополовиненную бутылку и направился к шлюзам, прихлебывая на ходу из горлышка. Последние капли он вытряс в рот уже в Коконе, на полпути к модернизированной норе. А дойдя — уселся, скрестив ноги, перед входом в полость, прикрыл глаза, в который раз сглотнул противный ком в горле, сосредоточился насколько был способен в данный момент и мысленно скомандовал Кокону: «Домой!»

Еще через четверть часа Кокон аккуратно отстыковался от шлюза «Одессы» и лег на замысловатую траекторию убегания, ведущую прочь от солнца Поднебесья. Вдобавок, если ничего не изменится, Кокону предстояло также покинуть плоскость эклиптики местной планетной системы.

Локальным вечером Артем впервые задумался — не переоценил ли он возможности своего нового дома и партнера. Да, Кокон умел маневрировать в ближнем космосе; судя по всему, не страшат его и более отдаленные места. Но Артема категорически не устраивал полет на досвете, поскольку ему банально не дожить до финиша.

Или теперь это не так? Прежний Артем, до принесения в жертву, не дожил бы точно. А нынешний, обновленный, вышедший из чрева Листа и обретший массу новых способностей и умений?

Интересный вопрос…

Уже в полости, засыпая, Артем подумал: надо бы как следует прислушаться к себе. И к Кокону тоже — сколько уже раз нужный ответ находился именно после медитаций, когда отрешаешься от всего и растворяешься в окружающем мире.

Проснулся Артем уже зная ответ.

На земных кораблях экипаж перед межзвездными прыжками обязательно погружается в гиперсон. В этом-то все и дело.

Артем даже завтракать не стал — прихватил экспедиционный нож-мачете (верный швейцарец, прошедший с ним всю одиссею в Поднебесье, тоже лежал в кармане новенького, едва обмятого двумя неделями носки комбинезона) и направился к главной полости. Туда, откуда не так давно вышел, возрожденный и изменившийся.

Он недооценил Кокон: экспедиционный нож можно было и не брать, потому что полость вскрылась сама. Артем увидел разошедшуюся оболочку, узкую щель полутораметровой длины, складки вдоль нее, и все это на самом видном месте. Из щели курился серо-зеленый дымок — летучий газ, наверное.

Практически не колеблясь, Артем освободился от всей одежды, свернул ее в продолговатый рулон и спрятал вместе с мачете в кустах у подножия Отца-Клена. Вернулся к полости, раздвинул липкие складки и решительно полез внутрь.

Внутри было сумрачно, как в воспоминаниях. Пьянил наполнявший полость газ. Сделав всего несколько шагов, Артем ощутил, что ноги подкашиваются, а еще через несколько мгновений потерял сознание.

Падения в густую тягучую жижу он уже не запомнил.

На этот раз между погружением в беспамятство и пробуждением в памяти не сохранилось ничего. Очнулся Артем сразу и окончательно, без промежуточных состояний, будто кто-то неведомый и могущественный щелкнул тумблером. Никакой слабости или сонливости: Артем встал на четвереньки, на всякий случай потряс головой, а потом и на ноги поднялся. В полости все было как положено: тепло, сыро, сумрачно, повсюду опутанные белесыми нитями органеллы, потеки густого сока на сталактитах и кочках. Повертев головой, он нашел взглядом продолговатое светлое пятно на внешней оболочке и без промедления двинулся к нему. Под ногами знакомо хлюпало. Пока он шел, утопая по голени в жиже, оболочка окончательно расслоилась; в полость хлынул дневной свет.

Еще не выбравшись окончательно наружу, а лишь высунувшись по пояс, Артем поглядел в зенит.

Над поляной главной полости нависало голубое небо, частично заслоняемое с одной стороны отцом-кленом. Кокон развернулся и снова стал Листом. Из-за ветвей клена и солнце проглядывало — ослепительное, желтое, без ставшего привычным в Поднебесье зеленоватого оттенка.

Помывку и одевание Артем втиснул в рекордное время — так стремительно не приводят себя в порядок даже новобранцы под взглядом свирепого ветерана-сержанта.

Лишь одевшись и зашнуровав ботинки Артем наконец впустил в себя все, что окружало его Лист.