Имам Шамиль

— Скопище горцев на том берегу не только не уменьшается, но даже увеличивается с каждым часом. Кроме того, слышны выстрелы и со стороны Шилды, там поднимаются дымы, — сказал один из них.

Княгиня Анна приказала позвать старосту. Когда сельский староста предстал перед ней, Анна распорядилась поставить стражу в саду и во дворе. Староста развел руками.

— Нет свободных людей. Еще вчера забрал к себе уездный начальник всех, кто может вооружиться.

— А где братья моего мужа? — спросила Анна.

Братья Давида — князья Гулбат и Роман — жили на другой окраине Цинандали.

— И Гулбат и Роман утром убежали в лес с семьями, — ответил староста.

— Они подумали только о себе! Но ничего, мой муж поговорит с ними! — воскликнула с раздражением Анна и добавила: — А нас сохранит господь бог.

В сумерках прислуга, наблюдавшая за окрестностью с крыши дома, увидела человека, быстро бегущего со стороны реки к имению. Кучер спустился с крыши, открыл калитку, чтобы узнать, кто и зачем спешит к дому князя.

— Я духанщик из Сигнаха. Меня зовут Шокро. Мне едва удалось избежать плена этих проклятых разбойников. С трудом переплыв реку возле Тогжини, преследуемый пулями косматых чертей, я бежал и теперь прошу ночлега.

Неизвестный чисто говорил по-грузински. Вид его был испуганный, одежда мокрой. Кучер доложил хозяйке о неизвестном.

— Ну что ж, дайте сухую одежду, накормите, уложите на кухне.

— А почему он с ружьем? — спросила старая служанка, когда кучер ввел на кухню пришельца.

— А кто в такое время осмелится выйти безоружным? — ответил кучер, устраивая гостя.

Оставив пришельца, кучер вновь поднялся на крышу дома, а старая служанка продолжала наблюдать за неизвестным, который показался ей человеком подозрительным. Шалико, разбуженный вошедшими, поднялся, сел и, часто мигая отечными веками, стал расспрашивать пришельца о телавских и сигнахских новостях. Неизвестный отвечал, что там все спокойно, горцев нет и что начальники уездов собирают ополчение, чтобы идти сюда и отогнать разбойников. Говоря это, человек, зарядив ружье, поставил его у стены и в свою очередь стал спрашивать у Шалико:

— Кто из цинандальских князей-братьев богаче — Гульбат, Роман или Давид?

— Давид богаче, — ответил Шалико.

— Что-то мне не хочется спать, похожу немного, — сказал неизвестный, поднимаясь. Взяв ружье, он вышел во двор. На дворе уже было почти темно.

Старая служанка, неотступно следившая за неизвестным, быстро поднялась наверх и сообщила княгине Анне о поведении и разговоре неизвестного с Шалико, добавив, что гость — человек явно подозрительный.

— Позови управляющего, — распорядилась Анна.

Управляющий имением отставной штабс-капитан Ахвердов тотчас явился в полном вооружении, с пистолетом в руке.

— Я боюсь здесь оставаться на ночь, может быть, лучше сесть на коней и уехать всем?

— Думаю, не стоит на ночь глядя, тем более что и я получил записку от князя Давида, в которой он пишет, что все благополучно, не беспокойтесь.

— Дайте письмо.

Управляющий протянул свернутый листок бумаги. Анна быстро пробежала глазами по строкам, перекрестилась и, сказав: «Слава богу», вернула записку управляющему.

— Все же на всякий случай вооружите всех оставшихся мужчин и будьте настороже.

«Вооруженная охрана» после сытного ужина с вином, видя, что странник сладко посапывает на полу кухни, оставила молодого лакея на страже и уснула. Стражник покинул пост у калитки, укрылся с молодой служанкой в саду, где вздремнул перед рассветом в обнимку с зазнобой на мягкой траве.

Чуть брезжил рассвет. Вдруг, нарушив предутреннюю тишину, во дворе раздался выстрел. Управляющий, который не раздеваясь прилег на тахту, вскочил, схватил пистолет и побежал к людской. Он заметил тень, мелькнувшую за деревьями у забора. Вбежав на кухню, управляющий не нашел подозрительного гостя.

Анна, вскочив с постели, кинулась к окну. В предрассветных сумерках она увидела какое-то движение в улочках села. В доме все проснулись, в испуге стали быстро одеваться. Анна успокаивала их, говоря, что вечером от Давида прискакал гонец с письмом к управляющему, где сказано: «Не беспокойтесь, все благополучно». Старая тетушка Тания, которая в страхе отбивала перед образами земные поклоны, поднялась с колен и тоже начала всех успокаивать.

Анна вышла на балкон и стала всматриваться в даль, где, так же как вчера, пылали костры. Предрассветную тишину нарушали протяжным плачем шакалы. Где-то близко раздался крик совы. Не к добру. «Сохрани и помилуй, боже», — прошептала Анна, обращая взоры к посветлевшему небу, где, словно кривое лезвие турецкого кинжала, сиял полумесяц. Анна склонила голову на грудь, утирая накатившуюся слезу. Вдруг она увидела высокого человека с ружьем через плечо, который, словно кошка, крадучись, пересек двор и скрылся за деревьями. Сердце княгини дрогнуло, но она взяла себя в руки, спокойно прошла в детскую. Четырехлетняя дочь Тамара, двухлетний сын Александр, четырехмесячная Лидия и семимесячный Георгий — сын Варвары, спали безмятежным сном. Только обе нянюшки, стоя на коленях перед иконками над детскими кроватками, молились.