Имам Шамиль

Официальная версия обмена была опубликована в газете "Русский инвалид" и вошла затем в многочисленные мемуарные издания.

НА РОДИНЕ

Знаменитый заложник вернулся в горы навсегда. И теперь для него начиналась иная жизнь, в которой не было места взглядам, привычкам и чувствам поручика уланского полка.

Джамалуддину оставили только его походный багаж, включавший множество русских и французских книг, географические атласы, бумагу, карандаши, краски и даже чертежную готовальню.

Он заново открывал для себя родину и родную семью. За 15 лет многое изменилось. Другим стал и его отец, превратившийся в грозного повелителя гор, слава о котором облетела весь мир. Многие царские генералы, громившие Наполеона и других знаменитых полководцев, потерпели фиаско, встретившись с простым горцем Шамилем.

Джамалудцин хотел понять, откуда у его маленького народа берутся силы, чтобы противостоять великому северному колоссу. Он-то хорошо знал, как велика Россия и как неисчислимы ее войска, державшие в страхе всю Европу.

Джамалудцин отправился в путешествие по Имамату. Он посещал аулы и крепости, беседовал с наибами и простыми горцами.

Горцы воспринимали его по-разному. Одни полагали, что Джамалудцин только по одежде горец, а душа его потерялась в русских просторах. Другие подозревали, что Джамалуддина отравили каким-то особым ядом, который неминуемо приведет его к гибели. Третьи живо интересовались жизнью в России и удивлялись познаниям Джамалуддина в разных науках. Четвертые просто сторонились его, как чужого.

Шамиль видел, как непросто возвращался его сын в лоно родных гор, но надеялся, что со временем все станет на свои места. Чтобы ближе привязать Джамалуддина к дому, Шамиль-женил его на дочери знаменитого чеченского наиба Талгика. Джамалудцину также поручено было заниматься административными делами и инспектировать вооружение, в чем его образование и военный опыт, полученные в России, могли быть весьма полезны.

Своими сравнениями и выводами о жизни в горах и в России Джамалудцин делился с отцом. Он старался склонить Шамиля к миру, тем более что для этого настал самый подходящий момент.

ТАЙНОЕ ПЕРЕМИРИЕ

После обмена между Шамилем и царским командованием установилось своего рода взаимопонимание и в горах наступило относительное затишье. Военные действия почти не велись, тем более что основные силы царских войск были переброшены на фронты Крымской войны.

Муравьев понимал, что Шамиль далек от желания стать вассалом Турции, действиям ее войск никак не способствует и что "горцам, воюющим с нами за независимость, равно противно было всякое иго". Здесь, на Кавказе, Муравьев убедился и в том, сколь разорительна война с горцами, уносящая к тому же цвет российской и горской молодежи. Простые расчеты доказывали, что дешевле было бы предложить каждому участнику боевых действий хороший дом и достойное содержание, построить фабрики и дороги, которые привели бы к спокойной жизни и взаимной пользе. Это привело Муравьева к мысли вступить в мирные переговоры с имамом. Взамен на нейтралитет Шамилю предлагалось признание Имамата как самостоятельного государства горцев под протекторатом России.

Условия эти показались Шамилю вполне приемлемыми. Население Имамата устало от военных невзгод, хозяйство приходило в упадок, а продолжение широкомасштабной войны грозило полным разорением и исчезновением самих горских народов.

О переговорах Шамиля с Муравьевым официальных документов не сохранилось. Скорее всего, они велись Муравьевым с молчаливого согласия Петербурга. Но косвенные сведения дают основания полагать, что стороны заключили перемирие.

Политика Муравьева, бросившего все силы против турок, заключившего негласное перемирие с Шамилем, вызвала резкое неприятие у начальника Главного штаба Отдельного Кавказского корпуса Барятинского. Конфликт между первыми лицами перерос в открытое противостояние. Барятинский бросил все дела и уехал в Петербург.

Очень скоро стало осуществляться многое из того, о чем договорились имам и наместник. Была снята экономическая блокада с районов Кавказа, входивших в состав Имамата. Открылись возможности для торговли, которая приносила обоюдную выгоду. Вместе с фабричными тканями, инструментами и другими товарами в горы пришла надежда на мирную жизнь. Тогда же начались массовые обмены военнопленными, которых было еще очень много.

Развитию полезных отношений как мог способствовал Джамалуддин. Он вел с бывшими сослуживцами постоянную переписку, стараясь превратить мирную передышку в прочный мир. В письме генерал-майору барону Л.Николаи Джамалуддин писал:

"На условия Ваши насчет торговли отец согласен, только не знаю, долго ли будут существовать они…

В пятницу, 30 октября, я запечатал письмо к турецкому султану. Очень хотелось приписать к нему несколько слов, что при следующем случае непременно сделаю, чтобы он перестал морочить горцев…"