Имам Шамиль

И вот теперь, весной 1829 года, отставной чиновник X класса А. Пушкин вновь отправился на Кавказ. Но это был уже не восторженный юноша, а знаменитый поэт, переживший две ссылки и имевший непростые отношения с императором. Поэту не позволяли выезжать из столицы, но он решился бежать на Кавказ — в мир живых страстей и деятельных натур. "Тоска непроизвольная гнала меня из Москвы", признавался Пушкин в письме брату.

По пути поэт посетил А. Ермолова. Отставной проконсул принял гостя в черкеске, в кабинете, увешанном кавказским оружием. Реальный облик "грозы Кавказа" разительно отличался от нарисованного воображением поэта: "Лицо круглое, огненные серые глаза, седые волосы дыбом… Он, по-видимому, нетерпеливо сносит свое бездействие". Победы Паскевича Ермолов ни во что ни ставил. А свое отстранение считал державной ошибкой.

Еще более разительно контрастировало с идиллиями "Кавказского пленника" реальное положение дел в крае: "Ни мира, ни процветания под сенью "двуглавого орла" не наблюдается! — писал Пушкин в своих заметках. — Более того, путешествовать по Кавказу небезопасно… Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги".

Во время путешествия Пушкин живо интересовался нравами и бытом народов Кавказа, размышлял о средствах, могущих поселить в крае мир и процветание, "когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся".

Тифлис встретил Пушкина праздником, устроенным русской и грузинской молодежью в честь своего кумира.

Шла война с Турцией, и Отдельный Кавказский корпус уже вступил на территорию Турецкой Армении. "Желание видеть войну и сторону мало известную побудило меня просить у его светлости графа Паскевича-Эриванского позволения приехать в армию, — писал Пушкин. — Таким образом видел я блистательный поход, увенчанный взятием Арзрума". Пушкин участвовал в перестрелке с турками и даже пытался в одиночку атаковать отступающих янычар.

Плодом путешествия Пушкина стали "Путешествие в Арзрум" и стихотворения «Кавказ», "Обвал", «Делибаш», "Монастырь на Казбеке", "На холмах Грузии…".

Побег поэта на Кавказ привел в ярость Николая I, который устроил разнос Бенкендорфу, «прозевавшему» Пушкина.

В обстановку эйфории, охватившей российское общество в связи с победами на Юге, трезвый взгляд Пушкина на кавказскую политику явно не вписывался. Булгаринская "Северная пчела" обвинила Пушкина в отсутствии патриотизма. "Вестник Европы" обрушился на "певунов, не воспевших нашего оружия".

Полностью очерк "Путешествие в Арзрум" увидел свет лишь в 1836 году в первом номере основанного А. Пушкиным журнала «Современник». Произошло это всего за год до трагической дуэли поэта с Ж. Ш. Дантесом.

ПЕРВЫЙ ИМАМ

Тем временем в свободной еще Аварии Магомед и Шамиль разворачивали свою борьбу за введение шариата. Борясь с отступниками-горцами, они все чаще натыкались на царские штыки. И становилось все более очевидно, что шариат нуждается в острых кинжалах.

Однако Джамалудцин Казикумухский, в чье ведение входило распространение тариката в нагорном Дагестане, считал невозможной борьбу с заведомо более сильным противником. Он верил, что дети единого Бога смогут уладить дело миром, исходя из любви к ближнему и других священных для ислама и христианства заповедей.

Предпочитая мирное распространение шариата, он пригласил к себе Магомеда и Шамиля, надеясь умерить их пыл и предостеречь от больших неприятностей. Шамиль, прежде учившийся у Джамалуддина, воспринял приглашение как великую честь. Он глубоко почитал Джамалуддина, называя его "учителем учителей". Но Магомед считал тарикатистов слишком мирными и ехать к Джамалуддину не торопился. Шамиль с трудом убедил друга посетить великого учителя.

Магомед согласился, дабы проверить, действительно ли Джамалудцин обладает теми сверхъестественными способностями, о которых шла слава по всему Дагестану, но с условием, что выдаст себя за обычного посетителя.

Вскоре они прибыли в Кази-Кумух — столицу одноименного ханства. Как только они переступили порог дома Джамалуддина, Магомед почувствовал, что ему открылся иной мир. Первым делом учитель назвал его по имени и пригласил сесть на почетное место рядом с собой. Затем он уединился с Магомедом и Шамилем для особого общения. Он будто читал в их душах и открывал потаенные уголки их сердец. Встреча с учителем обернулась посвящением Магомеда и Шамиля в тарикат.

Это произвело в них необыкновенные перемены. Воинственные вожди шариатистов обратились в смиренных послушников, для которых молитвы стали средством более привлекательным, чем битвы.

С тем они и вернулись. Магомеда будто подменили. Вместо кинжалов он вновь взялся за проповеди, что мало соответствовало темпераменту его последователей. Они полагали, что волчьи аппетиты ханов и прочей знати можно укротить лишь силой, а вовсе не чудодейственными молитвами. Вскоре люди стали расходиться по домам, а первоначальные успехи шариатистов обращались в пыль.