Имам Шамиль

Сочтя, что цель экспедиции вполне достигнута, Клюгенау вернулся в Темир-Хан-Шуру и принялся возводить там мощную крепость — форпост царских войск у ворот в нагорный Дагестан. Не забыл он и своих союзников, выхлопотав кадиям и старшинам почетные собольи шубы, по 100 рублей серебром, а сверх того — императорскую "похвальную грамоту с переводом оной на арабский язык".

Часть II БИТВЫ ЗА ИМАМАТ

ИЗБРАНИЕ ШАМИЛЯ

Шейх Ярагинский предпринимал экстренные усилия, чтобы народ не впал в отчаяние, а начатое дело не осталось без продолжения. Горцы знали, что их единственная надежда — Шамиль Гимринский, чье имя было овеяно легендами и окружено народной любовью. Но законное избрание нового имама требовало соблюдения определенных формальностей.

19 сентября 1834 года представители горских общин и почитаемые ученые собрались в ауле Ашильта, чтобы назвать преемника Гамзат-бека.

К удивлению собравшихся, Шамиль предложил избрать имамом известного ученого Сайда Игалинского. Шамиль хорошо понимал, какая нелегкая ноша ложится на плечи предводителя горцев. Как непросто управлять непокорным народом, как тяжело самому решать, кого казнить, а кого миловать. Он знал, что любые неудачи движения будут считаться его личным поражением, а успехи делиться на всех. И что воевать куда легче, чем управлять. Однако доводы его были учтены, но не были приняты. В свою очередь делегаты считали, что лишь Шамиль способен прекратить хаос, возникший в горах после гибели Гамзат-бека, и сплотить народ для борьбы с могущественным противником, что только в его руках власть принесет пользу народу. Некоторые даже стали гневно укорять Шамиля за нежелание защитить родину и веру. И когда руководитель съезда прямо спросил, согласен ли Шамиль принять имамское звание и оказанную ему народом честь, Шамиль ответил: "Согласен".

"Тронная" речь нового вождя также немало удивила собравшихся. Шамиль призвал народ на борьбу за достойное существование, обрушился на изменников и отступников, просил забыть взаимные обиды и сплотиться перед опасностью полного порабощения. Но главной целью его была отнюдь не война. Он объявил о необходимости объединения всех народов гор в независимое государство — Имамат, основанное на равенстве и свободе, вере и справедливости. Он вдохновенно убеждал горцев, что только единое государство свободных горцев сможет себя защитить, что только так простые горцы избавятся от нужды и притеснений, и с ними станут всерьез считаться великие державы. И что лишь так можно обрести мир и покончить с войнами.

В конце речи он воздел руку к небу и сжал пальцы в кулак, ясно обозначив свои истинные намерения.

Убедившись, что их судьба теперь в надежных руках, люди разъехались по горам, объявляя повсюду волю нового имама.

Аулы заволновались. Часть горцев была готова влиться в ряды армии имама, другие воодушевленно молились за дарование имаму помощи Всевышнего. Но немало было и тех, кто с тревогой ждал грядущих событий. Они знали, что даже самые праведные законы утверждаются в горах не перьями и чернилами, а кинжалами и кровью.

ВООРУЖЕННЫЕ ПРОПОВЕДНИКИ

Весть об избрании Шамиля имамом не особенно встревожила царское командование на Кавказе. Полагая, что силы мятежников разгромлены, гнезда их разорены, а в стратегических центрах Дагестана утверждена законная власть, барон Розен принялся за постройку крепостных линий у Черного моря. Оградить российские владения от турецких, усмирить черкесов и лишить их надежды на помощь единоверцев генерал считал задачей более важной, чем разорительный для казны контроль за внутренними дагестанскими делами. К тому же на весь Кавказ войск не хватало, а лазутчики доносили, что Шамиль больше занят благочестивыми проповедями да исправлением нравов своих соплеменников, опасных же для царского владычества намерений не выказывает. Клюгенау был даже благодарен Шамилю за его старания укрепить в горах шариат. Он не считал мусульманский закон чем-то неприемлемым, видя в нем средство хоть какого-то порядка и успокоения населения. Его больше беспокоили регулярные волнения в «мирных» областях, где мздоимство царских чиновников доводило горцев до крайности, а междоусобицы между дагестанскими ханами, их произвол и откровенный грабеж населения грозили обернуться новыми бунтами.

Шамиль сделал своей резиденцией отдаленную от царских укреплений Ашильту и развернул активную деятельность по расширению имамской власти в горах. "Поднявший меч против истины, поднимает его на свою погибель", — провозгласил Шамиль и полтора года словом и силой утверждал в вольных обществах шариат, наказывал отступников, изгонял знать и проповедовал идеи единства.