Имам Шамиль

Над ямой построили новую, более прочную караульную. Но пленников по-прежнему поднимали из ямы только чтобы написать очередное письмо начальству с прежними условиями Шамиля или представить знатным наибам. Эти знакомства, описанные впоследствии Орбелиани, стали едва ли не единственными документами, содержащими портреты главных на то время наибов.

"Таким образом, — вспоминал Орбелиани, — познакомился я с некоторыми из сподвижников Шамиля.

Ахверды-Магомед (Магомед Ахвердилав), мужчина среднего роста, около сорока лет, в чертах которого отображаются доброта и хладнокровие. Плотное телосложение показывает силу и здоровье, он одевается лучше прочих чеченских начальников. В горах славятся мужественная его храбрость, неутомимая деятельность и удачные набеги.

Шуемб (Шугаиб) небольшого роста, лицо смуглое с небольшими рябинками, ловкий во всех приемах и в особенности верхом. Он известен как человек с хитрым и бойким умом, как отличный рубака, лихой наездник и искусный предводитель в бою.

Улу-Бей (Уллубий) молодой человек, не более двадцати пяти, много тридцати лет, хорош лицом и сложением. Смелые набеги и отличная храбрость поставили его на ряду с предыдущими…

Как Улу-Бей, так и Шуемб имели на груди, выше патронников, серебряные пятиугольные звезды".

Двое последних наибов обещали, что после Орбелиани Шамиль доберется и до Клюгенау с Граббе, а затем возьмет Тифлис и самого царя. И посадит в ту же яму еще много знатных персон, чтобы Орбелиани не скучал.

Ахвердилав говорил с пленными отдельно. Он объяснил им, как дорог Шамилю его старший сын, а потому он и держит пленных впроголодь в столь стесненных условиях, чтобы они писали письма поубедительнее. Он считал, что они, как люди военные, не должны терять твердости духа и терпения. А большей частью советовал не унывать и уповать на Бога, который спасет их, если ему это будет угодно.

В виде лучшего примера он приводил все того же Шамиля и самого себя, которые перенесли столько бедствий и множество раз бывали в когтях у смерти, но остались живы и здоровы.

Пленные благодарили наиба за душевное участие и просили лишь добавить им еды, что Ахвердилав и обещал исполнить. На прощанье он дал пленникам два рубля серебром, что было в их положении целым состоянием.

Наконец пленники решили бежать. Для этого они несколько недель рыли палками проход в боковой стене. Дождливой ночью они выбрались из ямы и разошлись в нескольких направлениях. Орбелиани с рядовым Загорским и еще одним казаком решили идти окружными дорогами в Чиркей. Другие выбрали более короткие пути к укреплениям Герзель-аул и Внезапной.

Орбелиани с товарищами сбились с пути. Едва живые от голода они блуждали несколько дней. Когда их настигли, они пытались отбиваться дубинами. Орбелиани удалось уйти, тогда как друзья его были схвачены. Он шел еще несколько дней, пока не лишился чувств. Очнувшись, он нашел себя среди пастухов. Орбелиани предложил им 100 рублей серебром, если они доставят его в Чиркей. Но его доставили обратно в Дарго, в ту же самую яму, из которой он бежал, но значительно более укрепленную. Там его уже ждали другие беглецы. Уйти удалось лишь тем, кто направился к Герзель-аулу. Пленных сковали большой мельничной цепью, которая не позволяла им даже встать.

Убедившись, что сына на этот раз не вызволить, Шамиль пошел на переговоры об обмене. Переговоры шли трудно, несколько раз откладывались, но в конце концов пленных решено было обменять на двух мулл, содержавшихся в Тифлисе, тринадцать пленных мюридов и девять женщин, мужья которых погибли при Ахульго.

На решение Шамиля весьма повлиял почитаемый им тесть шейх Джамалуддин Казикумухский, который задолго до окончания переговоров взял над пленными особое попечительство, считая это делом богоугодным. Накануне обмена шейх привел пленных в свой дом, накормил и велел перевязать их раны. На прощанье шейх сказал Орбелиани: "Теперь мы с тобой кунаки. Приезжай к нам, когда захочешь, и ты всегда будешь в совершенной безопасности и принят как свой".

28 ноября, после 9-месячного плена, Илико Орбелиани был передан его сослуживцам.

РАСПЛАТА ЗА АХУЛЬГО

Отбивать столицу Казикумухского ханства спешно прибыл генерал князь М. Аргутинский-Долгоруков во главе Самурского отряда, располагавшегося на южной границе Дагестана. Происходивший из грузинских князей и замеченный еще Ермоловым, Аргутинский-Долгоруков хорошо знал Кавказ, тактику горцев и тонкости горной войны. Храбрый, напористый и хитроумный, он участвовал во многих экспедициях и часто брал верх, за что горцы прозвали его "Самурским вепрем". Генерал вытеснил мюридов из Кумуха, но сам оказался окруженным отрядами Хаджи-Мурада и Ахвердилава.