Имам Шамиль

В горах было немало и таких обществ, которые, по своей природной недоступности, вообще не желали признавать чью-либо власть. Шариат, ограничивавший их необузданные нравы, они считали делом слишком обременительным и мюридов к себе не пускали, хотя в походах, суливших добычу, участвовали весьма охотно. Убедившись, что одними проповедями сладить с ними не удается, Шамиль взял в одну руку Коран, а в другую — саблю и сурово проучил самых закоренелых отступников. Остальных он или расселял в другие общества, разрушая их прежние пристанища, или обкладывал такими штрафами, что более ревностных исполнителей шариата уже трудно было сыскать.

Народ вскоре убедился, что новое управление весьма выгодно отличалось от деспотизма ханов. Теперь все были равны, никто никому не кланялся, а единственным обращением стало «Салам алейкум!» — «Мир вам!». Расовые или национальные различия тоже ушли в прошлое. Аварцы, лакцы, даргинцы и множество других народов горной страны стали единым народом — дагестанцами, а национализм был объявлен тягчайшим преступлением.

Формирующееся государство оказывало все большее влияние на сопредельные области. Даже «мирные» горцы в ответ на требования начальства отвечали, что сделают что-либо, только если имам разрешит. Когда какому-то обществу требовалось построить мост или исправить дорогу, то, испрашивая денег у царского начальства, они не забывали спросить разрешения и у Шамиля.

Уже первые реформы привлекли к Шамилю такое количество горцев даже из неподвластных ему областей, что для их поселения, как некогда в древней Палестине, предоставлены были покинутые аулы со всеми их землями, а также государственные льготы и пособия.

Из самых преданных приверженцев имам образовал гвардию — подразделения мюридов. Они, в отличие от тарикатских мюридов, более походивших на монастырских послушников, стали самыми деятельными проводниками имамских установлений, примером мужества и отваги в ратных делах.

____________

Предвидя, что в покое его не оставят, Шамиль принялся возводить столицу Имамата — крепость Ахульго. Остатки крепости на огромной скале, окруженной глубокими ущельями, и теперь еще поражают своей грандиозностью. Тогда же твердыня Ахульго (Призывная гора) считалась и вовсе неприступной. Мощные защитные сооружения, обустроенные пещеры и подземные ходы, многоярусные боевые укрепления строились лучшими мастерами под руководством наиба Магомеда Ахвердилава (сына беглого армянина Ахвердяна) и искусного военного инженера чеченца Хаджи-Юсуфа, изучавшего премудрости фортификации в Египте и Турции.

Жена Шамиля уже не справлялась с разросшимся хозяйством имама. Двое непоседливых сыновей и непрерывные визиты многочисленных гостей превращали ее жизнь в сущую каторгу. К тому же гимринцы роптали, что Шамиль предпочел жену из другого аула. Шамиль решил взять вторую жену. Гимринка Джавгарат ладила с первой женой имама, помогала ей с детьми, а вскоре и сама родила сына. Мальчика назвали Саидом.

Когда новая столица была более-менее обустроена, Шамиль перевез в Ахульго свою семью. Примеру имама последовали и его сподвижники. Даже большая библиотека Шамиля была привезена в Ахульго и помещена в специальном подземном хранилище.

Головин готовит экспедиции

Сплочение горских народов в единое государство открывало новые военные перспективы. Шамилевские стратеги задумывали походы в ханские владения, а пути сообщения между царскими крепостями стали небезопасны.

Не имея сил для радикального решения проблемы, Головин пробовал покончить с Шамилем иными способами. К нему направлялись доверенные люди с предложением прекратить сопротивление. В ответ Шамиль предлагал царским властям оставить Дагестан и обещал казнить новых «доброжелателей». Регулярно велась работа по дискредитации Шамиля, по обществам распространялись всевозможные пасквили. Однако эти предприятия не имели успеха. К имаму засылались и тайные агенты, которым за голову Шамиля была обещана большая награда. Но вместо головы имама обратно прибывали в мешках головы самих охотников.

Получаемые сведения рисовали тревожную картину: повсюду в Дагестане проходили народные сборы, постановлявшие присоединиться к Шамилю, толпы мюридов стекались в его ставку, казна Имамата пополнялась, выделка оружия принимала промышленные размеры, а бегство русских солдат к Шамилю стало обычным делом.

Все говорило о том, что Шамиль необычайно усилился и реально угрожает царскому владычеству на Кавказе. В результате к концу 1838 года взгляды Головина резко изменились. Теперь он сообщал императору: «На правом фронте мы хотя и имеем сильного неприятеля, но там никогда не было единства, там народ не соединяется общими силами, как это есть в Дагестане… По этим соображениям, я считаю усмирение Дагестана делом первостепенным, для которого употребить должно все способы. Усмирение же племен черкесских считаю делом второстепенным».