Имбирь и мускат

— Нет. — Пьяри были неприятны слова матери, хотя она уже должна была к ним привыкнуть. Сарна каждый день выказывала недовольство ее внешностью, однако ее упреки по-прежнему больно ранили. Девочка не знала, что мать нарочно ищет в детях недостатки, ведь идеального ребенка она уже потеряла. Лучше любить несовершенство — может, тогда его никто не заберет.

— Точно? Наверняка дразнят. Твоя кожа ни капельки не посветлела с тех пор, как мы приехали. Я так радовалась, думала, английская зима отбелит тебе лицо — ничего подобного. Ни малейшего результата. — Сарна осмотрела дочку со всех сторон и легонько ущипнула за щеку, оставив мучной след. Иногда она позволяла себе такие вольности вместо ласок. — Ты мажешься «Мотамарфозой»? А? Мажешься?

— Да, мама. Прекрати уже. — Пьяри отвела взгляд в сторону и оттолкнула Сарнину руку. — И он называется «Метаморфоза», я сто раз говорила.

— Так я и сказала, «Мотамарфоза». Мне кажется, ты им не пользуешься. Кожа слишком темная. Хаи, ну что мне с тобой делать?

Пьяри пробежала пальцами по своей длинной косе, словно то был музыкальный инструмент. Мама права, она уже давно не мазалась этим ужасным кремом. От него щиплет вокруг глаз и вонь страшная, и вообще вряд ли он поможет. Персини покрывала им свою Рупию — ничего не изменилось. Пьяри ненавидела, как мать произносит название крема. Будто нарочно говорит неправильно, чтобы поиздеваться. Мотамарфоза — пукни погромче, вот что означает это слово в устах Сарны. Разве бывает крем с таким названием? Видимо, да. Специально для темнокожих дочерей.

— Посмотри на свой нос! Хаи Руба. Такой большой — прямо как у вашего питхаджи. — Сарна все еще бурчала. — Ты трешь его, как я показывала? Что-то он совсем не изменился. — Она сжала нос дочери с двух сторон указательными пальцами. — Если бы ты делала вот так каждый день, он был бы уже вдвое меньше!

— Ми! — взвизгнула Пьяри. «Ми» — средний слог из «мамиджи», так она с детства называла Сарну. — Мы говорим о Раджане!

— Не верю я в это. Если они не дразнят тебя, то почему издеваются над Раджи?

— Потому что… — Пьяри взяла косы и показала их пушистые кончики маме. — Потому что он мальчик и он другой. У него волосы длинные.

— Длинные волосы? — переспросила Сарна, облизнув губы, как будто проверила слова на правдивость.

— Да, длинные волосы. — Пьяри рассказала, какими словами обзывают ее брата.

— Хаи, сыночек мой! — Мать прижала руку к груди. — Почему? Они разве не знают, что мы сикхи? Хаи ваичара, мой бедный Раджа. Кто эти негодяи? Позови его, надо спросить их имена. — Она говорила все быстрее и громче с каждым предложением. — Я покажу им, как оскорблять моего сына! Никто не смеет так о нем говорить. Погоди, вот вернется отец и сразу же пойдет в школу, пожалуется на этих мальчиков. Где Раджан? Зови его.

— Ми, нет! Он не знает, что я тебе все рассказала. Он разозлится. Это не выход. — Пьяри вспомнила, чем занимается Раджан перед зеркалом, и прошептала немыслимое: — Мне кажется, его надо постричь.

— Хаи, что ты!.. — Сарна слегка толкнула дочь. — Даже не думай об этом и не смей сказать такое при отце! Ну и мысли у тебя! Глупости какие… У бедного Раджи неприятности в школе, а сестра решила его оболванить! Тебе надо поучиться уважению.

Когда Сарна рассказала об этом мужу, тот разгневался и принял все на свой счет — любое оскорбление в адрес сына было направлено и на него. Говорить плохо об одном сикхе — значит порочить всех. Жаль, он не успел до переезда провести дастар бханди для Раджана, как собирался изначально. Сыну уже давно пора сменить патку на тюрбан. В нем он выглядел бы куда старше и умнее, и, возможно, никто бы не стал его дразнить. Карам не мог избавиться от чувства вины за то, что над Раджаном смеются. Как же он забыл про дастар бханди?

Он жалел сына, но его попытка побеседовать с ним превратилась в очередной унизительный выговор. Он усадил Раджана рядом с собой на диван.

— Мама говорит, мальчики в школе дразнят тебя за длинные волосы. Это правда?

Раджан, не ожидавший такого вопроса, пораженный, уставился на отца.

Карам принял это за утвердительный ответ и продолжал:

— Они невежды и ничтожества. Не нужно их бояться. Ты ведь сказал им, что мы сикхи?

Мальчик кивнул и про себя подумал: «Кто же проболтался отцу?» Наверняка Пьяри. Она сидела за столом и нервно грызла ногти.

— А они не прекратили тебя обижать, так? Надо было показать им кара. — Отец поднял правую руку, на которой сверкнул браслет. — Следовало объяснить, что сикхи — кшатрии, воины и это — наш шит. Любой, кто осмелится произнести в адрес сикха дурное слово, будет наказан.

Раджан спрятал ладони между коленями и опустил глаза. Как он мог поведать отцу, что мальчишки видели его кара и стали издеваться, будто он носит девчачьи украшения?

— Надо было напомнить им, что сикхи помогали англичанам поддерживать порядок в Индии. Они брали нас в свои армии, потому что мы — прекрасные воины. Твои одноклассники дразнят тебя, так как ничего не знают.

Сарна кивнула. В кои-то веки ее муж говорил верно. Вдруг он сменил тактику.