Имбирное облако

- Давай руки, - устало сказал Иван, открыл наручники и поднялся. - Завтра придешь по этому адресу, будем оформлять явку с повинной, - Спицын сунул Рябине свою визитку, Авдотий машинально взял карточку, потрясенно глядя на капитана и не в силах произнести ни слова. Спицын подошел уже к двери, когда Рябина опомнился, вскочил с дивана и подлетел к оперативнику.

- Спасибо вам, товарищ начальник, - Авдотий схватил руку Спицына и начал судорожно трясти. - Я приду, не сомневайтесь. Клянусь вам!

- Жене своей клянись. И пусть она найдет хорошего адвоката. Он тебе обязательно понадобится. Ну ты, Рябина… - Спицын вырвал свою руку. - От адвоката он отказался, видите ли. Что, назащищал себя сам? Статья-то фиговая была, вполне мог получить срок условно.

Они вышли в прихожую, из кухни показалась бледная Анастасия Витальевна. Заметив, что руки мужа больше не окольцовывают наручники, она радостно заголосила, кинулась на пол и поползла к Ивану с явным намерением облобызать его ботинки. Спицын тут же рысью метнулся к входной двери и захлопнул ее за собой. «Все ж таки Потемкина не сильно, а очень сильно треснулась головой о батарею», - с сочувствием подумал он и вылетел на улицу.

Домой Спицын вернулся, когда время уже перевалило за полночь. Лена встретила его, уперев руки в бока:

- Где шлялись, товарищ капитан?

- Извини, - просто сказал Иван, не раздеваясь, сел в кресло в прихожей и набрал номер Быстрова.

- Не спишь еще? Я так и думал. Авдотий Никитович Рябина никакого отношения к делу Кравцовой не имеет. Так что - полный кирдык. Серега, скажи мне одну вещь, Чесноков знает, что я сегодня ездил к этому Авдотию? Отлично, и не говори, ладно? Я его отпустил. Завтра Рябина сам придет с повинной… Да не ори ты на меня!!! Сам знаю, что я идиот. Ну дал я человеку шанс! Что в этом плохого? Я тебе завтра все расскажу, спокойной ночи.

Иван положил трубку и закрыл глаза.

- Вань, - испугалась Лена. - Ванечка, что случилось?

- Ничего, Лена, все нормально. Пойдем спать, я устал, а завтра тяжелый день.

Глава 15

Соседка

В кабинете Соколовой тихо шелестело радио и нервно мигала лампочка в светильнике. Татьяна Игоревна сняла очки, потерла глаза и раздраженно щелкнула двумя пальцами по металлическому плафону. Никакого эффекта - лампочка по-прежнему мигала. «А раньше получалось», - устало подумала Татьяна Игоревна, снова нацепила очки и склонилась над медицинской картой одной из пациенток. Пролистав пару страниц, Татьяна Игоревна отодвинула карту, сняла очки, потерла глаза и со всей силы тряхнула светильник. Свет в кабинете погас. Нащупав на столе очки, Соколова нацепила их на нос и сокрушенно вздохнула.

Дверь в кабинет открылась.

- Лиза, я тут, - откликнулась Соколова.

- А вы чего в темноте сидите? - спросила медсестра и, не дожидаясь ответа, добавила: - Новенькую привезли, платную.

Платная новенькая в дорогом небесно-голубом халате, украшенном кружевами и вышивкой ручной работы, жевала шоколадку «Вдохновение» и болтала ногой, сидя на больничной койке. Из-за пышных форм пациентки беременность была почти не заметна.

- Это я от волнения сладкое жру, - пояснила новенькая Соколовой. - Здравствуйте.

- Здравствуйте, Соня, - улыбнулась Татьяна Игоревна. - Что вас беспокоит?

- Ничего, - буркнула новенькая, свернула фольгу в комочек, положила на тумбочку и потянулась к следующей шоколадке.

- Вас из женской консультации сюда по «Скорой» привезли, правильно? - уточнила Татьяна Игоревна, заглянув в открепительную карту.

- Да, гинекологу что-то не понравилось, - доложила Соня.

Соколова пробежала карту глазами. Первая беременность. Тридцать пять лет. Срок - шесть месяцев. Анализы неважные, высокий риск рождения ребенка с синдромом Дауна. Татьяна Игоревна серьезно посмотрела поверх очков на пациентку: теперь ей стало ясно, что не понравилось гинекологу.

Татьяна Игоревна присела на стул, рядом с кроватью:

- Соня, сейчас я вас осмотрю и дам направление на анализы…

- Ой, кто там орет? Рожает, что ль, кто-то? - перебила доктора Соня.

Соколова выглянула за дверь. К палате с воплями неслась Лизонька с перепуганным лицом.

- Татьяна Игоревна, пациентка из 208-й палаты! Самоубийство!

Соколова сорвалась с места, добежала до палаты, влетела внутрь. Дверь в туалетную комнату была открыта, девушка лежала в ванной, вода окрасилась в розовый цвет.

- Дурочка, дурочка какая! - схватив руку Полины, ругалась Соколова. - Слава богу, жива! Дурочка, дурочка, дурочка…

***

Полина открыла глаза и поморщилась: ныло запястье левой руки, в теле ощущалась слабость. В палате было темно, лишь свет от уличных фонарей сочился через жалюзи в комнату, рисуя неровные полоски на стене.

- Очухалась? Ну, ты, мать, даешь! Всю больницу вчера на уши поставила, - спросил незнакомый женский голос, скрипнула соседняя койка, к ее кровати кто-то подошел и склонился над ней.

- Вы кто? - спросила Полина, вглядываясь в лицо собеседницы.

- Соня, - засмеялась женщина. - Тебя временно ко мне в палату перевели.

- Зачем? - Полина села, озираясь по сторонам: действительно, она в незнакомой палате.