Имею топор — готов путешествовать

—Ага, стало быть, это из-за кремов полквартала Веселых Монашек приходило, чтобы напялить корсеты нам на головы? Это из-за кремов в задницы и животы их клиентов впивался китовый ус? Это из-за кремов мы прятались на чердаке у Марлины, как летучие мыши?

Он потупился и шмыгнул носом.

—Я думаю, может, мы переборщили с рекламой, назвав эти корсеты сверхнадежными...

Угу. Сверхнадежные корсеты подарили Монашкам и их клиентам по-настоящему острыеощущения.

—Яханный фонарь, Ол! Я говорил — карлики не могут шить пристойные корсеты! Они вообще не могут шить корсеты! А ты — полцены, полцены!

Он что-то залепетал, готовый тянуть слезливую канитель бесконечно, но я прервал его взмахом руки:

—Уймись и думай о сегодняшних делах. Если мы не уберемся вовремя, нас найдут по кусочкам. Гритт! Мне-то всегда открыт путь в горы Джарси. Вернусь к дедушке Трампу, покаюсь и снова примусь за старое... Буду охранять караваны, сопровождать паломников и всякую шваль... — Меня передернуло. — Главное, обходить Харашту стороной. Но тебя-то не возьмут в наш союз, хоть зарежься. Разве что выбивать половички общинного дома... Он подпрыгнул на лавке.

—Вот еще, нужен мне ваш тухлый варварский союз! Не пойду! Уеду во Фрайтор, куплю ферму и буду разводить гадюк. В наше время на качественный свежий яд всегда найдется покупатель.

Ага, как же. Это всего лишь означало, что он вернется в Зеренгу к папочке Джоку и мамочке Опунции. И к дедушке, которого лишили квартиры. А кто будет пороть его за одолженные и просаженные деньги — мать или многочисленные сестры — было не столь важно. В гномьих семьях суровые нравы и вдобавок строгий матриархат, так что накажут его в любом случае.

—Эркешш... Крепко же мы сели на мель! Какие у нас еще... ну варианты?

—Пока без понятия. Выберемся из города, там посмотрим. Тебя не привлекает идея вечного нищебродства? — Я невесело рассмеялся. — Но сначала я хочу дождаться темноты и потолковать с эльфийкой.

—Ты... С кем?

—Наша утренняя гостья, это с нее все началось. Я навещу контору, чтобы с ней потолковать. Не будет в конторе, отправлюсь на квартиру. И — я уверен — она будет или там, или там.

Олник подавился элем, пустив его через нос.

—Ты что, хочешь ее... чик? — Он провел пальцем по горлу. — Если так, я участвовать не буду!

—Не мели ерунды, я просто хочу с ней поговорить.

—А-а-а... Но... но Митризен...

Я навалился на стол, сбавив голос до шепота:

—Придется рискнуть. А теперь я кое-что тебе поясню. Чтобы раздеть нас до панталон, эти загадочные некто - эльфыхорошо потратились на взятки. Гритт! Я уверен, что они переплатили за наше имущество втрое, если не вчетверо. Где здесь профит, объясни мне? Лично я его не вижу, разве что предыдущий владелец конторы спрятал под половицами клад.

—Кла...

—Уймись, я шучу. Я хочу понять причину, я хочу понять мотив!

—Клад, как же я раньше не додумался! Спрятан под половицами...

—Уймись. Я не вижу причин, разве что месть по личным мотивам. Только вот кому — тебе или мне?

—Клад. Гм. Шкатулочка с бриллиантами!

—Не возьму в толк, кому мы наступили на хвост. Бизнес есть бизнес, но больших прибылей у нас отродясь не бывало...

—Но могут быть и золотые слитки! Золотце!

—Олник, я сейчас огрею тебя кружкой!

—О, эркешш! Я буду думать молча... Под половицами или в стенах?..

—Положим, мы перешли кому-то дорогу, и этот кто-то, вместо того чтобы просто нас пристукнуть, решил сломать нам и без того разбитую карьеру, опустить на дно общества без возврата... Гритт! Слишком тонкая игра для Харашты! Загадки в полутьме... Я бы поверил в козни графини, но после разговора с Митризеном ясно, что она не при делах. То есть при делах, но с другой стороны.

—С филейной части. Ты за нее держался, счастливец! Формы графини — о-о-о!

—Заткнись. Дай-ка сообразить... Митризен упомянул единое лицо... Так вот: наши эльфы — либо исполнители чужой воли, либо сами и являются этим лицом!

Ну вот, усердные размышления принесли свои плоды. Я, конечно, тугодум, но с логикой у меня все в порядке.

—Э-э, не понял: одно лицо на двоих?

—Фигурально выражаясь.

—Э-э... — Напарник, кажется, наморщил лоб. — То есть выражаясь ругательно?

Я вздохнул:

—Все наше имущество записали на кого-то одного, разумеешь?

—А, в этом смысле, ага... И все-таки клад — отличная мысль! Даже обычный набор старых серебряных вилок...

Я бы его, наверное, убил, но внезапно от галдящей компании, которая уже собиралась уходить, отделилась исполинская тень и плавно перетекла к нашему столу. За клинок хвататься не пришлось — я вовремя учуял запах чесночного соуса. Он да величина тени подсказали — явился мой сводный брат Шатци, любитель мериться размерами мечей и свершенными подвигами, гордость нашего клана. Оболтус, габаритами чуть больше платяного шкафа, всегда слегка раздутый от самодовольства...

Когда-то я занимался его воспитанием. Теперь при каждой встрече он пытался воспитать меня на свой, варварский способ.