Имею топор - готов путешествовать!

– Транкас... Запретная магия Полуночников. Хитростью или силой он заставил людей выпить алхимический дурман, который навсегда убивает рассудок...

Полуночники? Снова эти Полуночники! Сколько же вы недорассказали мне, эльфы?

«Глип-глап!»

– ...и делает их безвольными куклами, рабами господина...

– Он... растворяет... душу... – прохрипел Альбо, закатывая глаза. – Никакого... посмертия... Вы... из-за вас... эль... фов... хр-р...

– Ложь! – вскрикнул принц; на его лбу выступили крупные капли пота. – Наветы Вортигена!

– Из... а... ва... эльф... хр-р... – Альбо обвис на руке рыцаря.

«Глип-глап!»

Лицо Скареди было каменным. В глазах Монго и Имоен застыл страх.

– Это неправда! – резко сказала Виджи, уже не Альбо, но всем в нашем кругу; ее ледяной голос хлестал как бич. – Транкас не растворяет душу! Эта ложь одна из многих, которыми пытаются вбить между нами клин!

Шаграутт снова подался к башне. В колодце наступило гнетущее молчание.

– Вот как! – проговорил я, мечтая лишь об одном – как следует почесаться. – Фрею надоели свары этих болванов. Я его понимаю. Что ж, теперь у него человек тридцать пустоголовых солдат.

– Нет, они нужны ему для другого... Он намерен... – Виджи вдруг судорожно стиснула мои запястья и покачнулась. – Фатик, я теряю сознание...

Гритт!

– Держитесь, добрая фея!

Надо мной раздался прерывистый вздох.

– Я пытаюсь, Фатик.

– Бога ради, закусите губу! Закусите до крови! Виджи, это приказ!

Ее руки задрожали.

– Гляди-ка, – сказал гном. – С коней послезали, выстроились рядочком вперемежку – и Убийцы, и Охотники, и Ночные... Слушай, я Зузанку вижу... Глаза как две плошки, даже не моргает... Куда только засунула свои амбиции? Наши чародеюшки на них оглядываются... Э, серые сползли с лошаденок, свои ножики достали... Чего происходит, а?

Принц уткнул глаза в землю.

– Великое жертвоприношение. Гекатомба, – сказал он.

За моей спиной раздался обвальный грохот.

– Розовый ломает башню, – сообщил гном. – Ох-х! Там же дядюшка Ойкни, эркешш махандарр!

– Эль виним оллвай чирвал! – вдруг произнес Квинтариминиэль, глядя в сторону вартекса расширенными глазами. – Зов услышали и движутся... Бог-ужасный, они будут к нам не скоро, а сейчас!

Если я верно понял, к нашему шаграутту спешило подкрепление.

А Фрей собирался сотворить еще одно заклятье.

А шаграутт в эти секунды ломал башню, где сидел родственничек моего гнома.

А мы стояли в колодце и не могли носа высунуть наружу, чтобы помешать смертоносцу, демону или его неведомым союзникам.

Короче говоря, все плохое еще только начиналось.

36.

В описании некоторых событий нашего похода я буду сдержан.

Гм, так вот.

Преступный мир Харашты понес невосполнимые утраты.

Телохранители Фрея убили смиренных гильдийцев быстрыми ударами в сердце.

Точка.

Я был рад, что не могу видеть другой берег пропасти.

Кровопускание заинтересовало даже шаграутта: он перестал громить башню и замяукал, как слепой голодный котенок, брошенный матерью.

Взгляд принца наполнился состраданием. Альбо и Скареди зажмурились, бормоча молитвы. Имоен и Монго здорово побледнели. Олник, сидящий на шее Крессинды, которая сухо комментировала происходящее, тоненько ахнул:

– Что творят, караул!

Виджи сказала, что человек, хлебнувший душеловки, чувствует боль примерно так же, как плетеный манекен, если в него выстрелить из лука. Это не принесло нам облегчения.

– Зачем? – спросил я, а перед глазами стояла Зузанка Марви, в те поры, когда мы еще были близки. Пристукни ее Фрей в лагере, вместе с другими вожаками, я бы только хмыкнул. Но сейчас...

– Энергия смерти, – пробормотала эльфийка, качнувшись на моих плечах.

– Из-з-зверг... – выдавил Альбо, тяжело дыша. Я, в общем, был того же мнения.

– Для чего?

– Для чародейства... Ваши маги зачерпнут из нее, чтобы Фрей мог сотворить новое, очень... сильное заклятие, не растрачивая остатков своих сил.

Я подумал, что день не слишком задался. И еще подумал, что альбинос, наверняка, держал этот трюк в уме с самого начала, еще до того, как пуститься за нами в погоню. Он, несомненно, запасся душеловкой в Фаленоре, на всякий случай. Ну а когда я спровоцировал банды на драку, решил ее применить, таким образом, получив тупое стадо, которое само следовало за ним к месту убоя.

Новый камень на чашу моих грехов.

Гритт! Обожаю походы! Обожаю приключения, яханный фонарь!

– Заклятие какого рода, Виджи? Он достанет до нас? Огонь, кислота?

– Изв-в-верг... верг...

– Скареди, пусть он заткнется! Заклятие какого рода, Виджи?

– Извр... фр-р...

– Я... не знаю... Магия Полуночников за... крыта... от на...с... И мы... не можем выйти из круга, пока шаграутт...

Она говорила монотонно, погружаясь в беспамятство. Хватка пальцев на моих запястьях ослабела.

Ловушка. А Виджи вскоре хлопнется в обморок. За пределы круга. К шаграутту.

– Держитесь, добрая фея!

– Я стара... юсь...

Ловушка. Я подумал, что, в крайнем случае, кусну эльфийку за ляжку, чтобы взбодрить. Надеюсь, она поймет меня правильно.