Имею топор — готов путешествовать

Сквирелл Бло, разумеется, слышал одного себя. Верно истолковав мой жест, он начал взывать к коротышкам, дабы они развернули судно. На счастье, Посыльную Гильдию патронировал другой синдик, а если бы коротышки все же вздумали развернуться, я бы предъявил им два стальных, остро заточенных аргумента против этой затеи.

Синдик продолжал верещать. Он сулил мне навозные кучи золота, небо в алмазах, сотни девственниц в личный гарем и тысячи безумных казней одновременно. Наконец до него дошло, что дело пахнет тухлой крысой, и он начал осыпать меня проклятиями.

— От морского ветра случается горячка! — крикнул я, в то время как его фигура отдалялась. Карликов самоход набирал скорость: плицы колес перемалывали воду гавани, оставляя за кормой веер брызг.

Хрустальная нить оборвалась со звоном.

И тут Моя Денежка, король всех должников Харашты, выпрямился в коляске во весь свой малый, почти карликовый рост, простер руки-ветви к луне и пронзительно завыл.

Яханный фонарь!

Тоскливый вой Митризена продрал меня до костей. Казалось, воздух в легких заимодавца никогда не кончится. Он бесконечно тянул тоскливую плачущую ноту. Затем прервался и что-то приказал синдику.

Сквирелл Бло, похожий на мелкого жука-бронзовика в своей ночнушке, забрался в коляску, та развернулась и куда-то укатила. Ну нет, они не успеют поднять цепи — портом заведует другой синдик. Пока они договорятся, мы покинем гавань. И никто, кроме коротышек, в здравом уме не решится выйти из гавани прямо в руки пиратов Кроуба. А за городом — ищи нас свищи. Мы можем отправиться на запад или на восток, пристать к любому из прибрежных поселений. Слишком много людей понадобится, чтобы нас изловить.

Хотя... Митризен или Фрей при наличии денег могут забросить сети... А в их желании нас поймать я не мог усомниться.

Гритт, оставим.

Я оглянулся в поисках Олника. Где этот прожорливый клоп? Он не пошел со мной в трюм, знал, что от его чихов помощи будет немного. Поди найди его среди тюков. Наверняка уже где-нибудь спит или тайком крадет еду на камбузе. Что ему до эльфийки?

(С другой стороны — что он эльфийке? М-да...)

В душе у меня было беспросветно.

Принц с диковинным именем вдруг возник из полумрака. Он плыл над палубой, будто тень. И выглядел примерно так же. Глаза и щеки ввалились, нос заострился. В свете полной луны он казался отощавшим вампиром. Ну да, вампирам самое время для прогулки: они же встают из гроба только по ночам.

Гритт, зачем ты упомянул о смерти?

Он взглянул в сторону пристани, усмехнулся краем рта и кивнул — кивнул совершенно удовлетворенно, даже — самодовольно и несколько кичливо. Затем показал мне стрелу, зажатую в кулаке.

У меня перехватило дыхание.

—Она?..

Принц сделал неясный жест, при этом уголки его губ опустились. Покачал стрелу на ладони и швырнул в воду. Бросил на меня странный, угрюмый взгляд. Он словно обвинял меня в чем-то.

—Аллинн тир аммен.

Почему я не говорю по-эльфийски?

Я заметил, что он в одной сорочке, заляпанной кровью.

—Я выкупил. Сделал жест. Бог-ужасный, что я сделал! Мои молитвы до свидания. Аллинн тир аммен.

Он взглянул на меня так, будто в этом самом аммене был виноват один я, будто я украл его с эльфийского капища, вульгарно сунул в карман и дал деру на ободранном сопливом лошаке.

Я не потребовал перевода. Я знал, что он не скажет.

—Она жива... и будет жить?

—Воистину так.

Клещи вокруг моего сердца разжались.

—Не вполне долго.

—Что? Что значит — не вполне долго? Поясни! Он вытянул лицо в угрюмую гримасу.

—Сбереги дыхание. Не в наш срок. Так.

Не в ваш? То есть она перестала быть бессмертной?

—Проклятие! Объясни!

—Аллин тир аммен.

С его лица на меня внимательно смотрели глаза старика. Я решил не продолжать допрос. Все равно не скажет.

—Я хочу ее видеть.

Он молча развернулся и зашагал между тюков, пошатываясь, будто пьяный.

Она лежала на спине, укрытая под подбородок парусиной, повернув голову так, что из-под тусклых волос обнажилось острое ухо. Спала. Круги под глазами и горестные складки у рта, но выражение лица безмятежное, как у ребенка.

Мне захотелось стиснуть ее ладонь в своей руке, передать свое тепло и силу хрупкому телу. Я протянул руку, чтобы убрать со щеки выцветшую прядку, но принц стремительно сжал мое запястье.

—Тион!

Голос ожесточенный, словно я вместе с прядкой намеревался прихватить девичью непорочность или что-то подобное, гм, тот самый аммен, будь он неладен.

Принц загородил Виджи, глядя на меня исподлобья.

—Я млею от мысли и злобен! Тион! Изыди!

Я рыкнул негромко, но не стал спорить — лечит тот, кто умеет. А кто не умеет — тот не должен мешать.

—Хорошо. Я скажу коротышкам, чтобы принесли воды и пищи.

—Аллинн тир аммен.

Это прозвучало в мою спину как проклятие.

* * *