Имена мертвых

— А то как же! конечно. Принц обожает цветы, и кто-то должен рекомендовать ему самые лучшие сорта. И что бы там ни злопыхали некоторые… — Аник вонзился взглядом в подголовник Клейна.

— Разве я что-то сказал?

Тьен… Марсель опечалилась — ни «до свидания», ни слова напоследок, убежала, как оглашенная… он наверняка обидится. Нельзя так поступать… но что было делать?

Как он там? Рамбур и Кирен посмеются над ним.

Вальдо скажет: «Как в сказке — Тьен, ты ведь любишь сказки Маркуса? — принцесса-лягушка ускакала, оставив герою свою шкурку… но ты же знаешь ее адрес, правда, Тьен?»

«Отличный предлог втереться к ней домой, — кивнет Гизела, отплевавшаяся и отпившаяся соком от зелья Перси, — принести пальтишко и беретик. Вознаграждение гарантировано!»

А Тьен будет хмуро стоять с ее вещами в руках.

Нет, он не станет потерянно рыскать в смятении.

В понедельник он отправится на виллу «Эммеранс».

Закрытые ворота, исступленно лающие псы. На звонок выйдет замкнутый, хладнокровный Карт.

«Что вам угодно?» — спросит Карт вежливо и бесстрастно.

«Девушка… Мартина, она была здесь позавчера. Мы с ней были на танцах, и она… оставила вот это. Надо передать ей».

Тьену покажется, что он где-то видел раньше этого слугу, больше похожего на вышибалу. Что-то знакомое в силуэте — голова, плечи…

«Я передам. Можете быть уверены».

«Если она здесь, я…»

«Ее здесь нет».

Вот так. Прекрасная дева-эльф унесла с собой его сердце, вошла в свой волшебный холм, и врата затворились, наглухо отсекая лунный мир чар от солнечного мира людей.

«Я бы хотел сообщить ей кое-что, это… важно».

Карт после долгого взгляда промолвит: «Напишите записку. Я приложу ее к вещам».

«Марти, прости, что не проводил тебя. Мой телефон 518-20-79. Если понадоблюсь, звони. Я буду ждать! Тьен Шильдер».

«Вольво» Клейна въехал в гараж особняка Герца.

* * *

23.48. Осталось 127 минут.

Из машины Марсель вышла уверенно, но оказалось, что сидеть было надежней, чем стоять. С дыханием было более-менее нормально, а вот ноги за недолгое время поездки как-то онемели, и Клейну с Аником пришлось поддержать сьорэнн, чтоб она не оползла на пол. Марсель сделала усилие и удержалась на ногах, но без помощи вряд ли бы сделала и пять шагов.

— Почему со мной так? — спрашивала она, беспокойно вертя головой. — Скажите, это пройдет?.. Зачем мы идем в подвал? Я не пойду туда! — Не в силах упираться, она обвисла на их руках в надежде, что им будет тяжело, и они ее отпустят. Не тут-то было.

— Мы спим там, внизу.

— Я не хочу спать! Я не засну! Не надо меня туда!

Клейн подхватил ее, вырывающуюся, на руки и понес.

— Клейн, пожалуйста, миленький…

— Сейчас придет профессор и все скажет. Ничего страшного. Включим потенциометр, проверим заряд. Ляжем на кушетку…

— Не буду ложиться! — сев, Марсель сгорбилась, обхватив себя за плечи. — Не трогайте меня. Не прикасайтесь. Не хочу делать укол. Не доставайте шприц, я не дамся!..

Сердце вновь принялось стучать, как после подъема бегом на самый верхний этаж; Марсель задышала чаще — старалась делать глубокие вдохи, но нехватка воздуха давала себя знать.

Ровные, голые, однообразно окрашенные зеленовато-серые стены, кафельный пол кирпичного цвета, почти пустая комната без окон, какие-то коробки с циферблатами на металлическом столике — и все? это конец? дальше ничего не будет? Танцы, компания, осторожные и ласковые руки Тьена — это было едва полчаса назад и вдруг прекратилось, оборвалось. Разбитые вдребезги часы не остановились, они неумолимо продолжали роковой отсчет, отнимая жизнь со скоростью секунда в секунду. Сколько осталось? Час? меньше? этого не может быть!..

Только что, в машине, ей стало лучше от приближения рук Аника — значит, что-то можно изменить, поправить?

Что угодно. Пусть это будет очень больно — лишь бы не было так нестерпимо страшно, лишь бы не чувствовать, как пальцы холодеют, становятся синевато-белыми, чужими, непослушными, негнущимися, как сердце беспричинно трепещет, вот-вот готовое остановиться, как перестает повиноваться дыхание, как жизнь уходит из тела, испаряется с каждым выдохом, рассеивается тающим теплом.

— Что вы стоите?! Сделайте что-нибудь! — со слезами закричала она. — Помогите мне!..

Вошел профессор — такой же твердокаменный, с тем же спокойным взглядом льдисто-голубых глаз.

— Добрый вечер, Марсель.

— К черту, какой он добрый?! — Она громко всхлипнула. — Это невыносимо, я не могу! Ради бога, добавьте мне заряд, вы же можете! Я прошу вас — включите свою машину! Я не хочу умирать!..

Что-то повернув на одной из коробок, профессор поднес к ней диск на рукоятке, из которой свисал провод, тянущийся к прибору на столике. Стрелки задвигались — Марсель впилась в них глазами, словно могла прочесть по ним свой приговор.

— Остаток — двадцать шесть тысячных, — похоже, это была мысль, высказанная вслух. — Марсель, мне очень жаль, но ваше время истекает. Пора подумать о том, как избежать… дискомфорта под конец. Полагаю, вам объяснили, что у нас принято делать в подобных случаях.