Именем Федерации!

Итак, я провозглашаю существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную вселенную в бесконечном пространстве. Это называется бесконечной вселенной, в которой находятся бесчисленные миры. Таким образом, есть двоякого рода бесконечность — бесконечная величина вселенной и бесконечное множество миров, и отсюда косвенным образом вытекает отрицание истины, основанной на вере».

Отец Ансельм закрыл книгу и придавил ее ладонью.

— Кто это написал? — с чувством спросил Корнелиус, опуская чашку.

— Совсем молодой монах-доминиканец. Его зовут Джордано Бруно.

— Бруно? Впервые слышу.

— Он был отлучен от церкви и часто участвовал в диспутах на научные и философские темы. Этот человек мудр не по годам. Скажи, откуда он мог столько узнать, не покидая грешной земли?

— Мудрость приходит с размышлениями и сомнениями, а наука может дать ответ на многое и объяснить многое. Другие же, невежды и глупцы, не видят даже того, что находится у них под самым носом и с тупой покорностью продолжают верить во всякие глупости и домыслы… Но боюсь, в будущем Бруно ждут большие неприятности, — удрученно покачал головой маг.

— Ты не представляешь, насколько прав. Мне удалось тайно списать эти строки и еще кое-что из документов святой инквизиции — это один из допросов Бруно. Его не так давно сожгли на костре.

— М-да, — грустно протянул Корнелиус.

— Если бы я только знал… — пробормотал отец Ансельм. — Мы бы могли его спасти!

— Нет, Ансельм, не могли, — покачал головой маг. — События идут своим чередом, и еще немало людей пострадает за веру в истину, прежде чем человечеству удастся убедиться в правоте этих людей, узреть истину и уверовать в нее. А пока…

— Что?

— Пей чай, — посоветовал Корнелиус.

— Знаешь, я, наверное, пойду, — разочарованно сказал отец Ансельм, убрал книгу в сумку и поднялся.

— Ну-ну, будет тебе, — Корнелиус тоже поднялся. — Ты же сам все понимаешь.

— Понимаю, — вздохнул отец Ансельм и направился к ступенькам.

— Заходи еще! — крикнул ему вслед Корнелиус.

— Да, конечно, зайду.

Отец Ансельм доковылял до калитки, распахнул ее и вышел.

Шел снег, холод сковал лужи, тонкий ледок похрустывал под ногами. Отец Ансельм взглянул на небо, затянутое тяжелыми тучами.

— «Мне говорят, что я своими утверждениями хочу перевернуть мир вверх дном. Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир?2» — сказал он, накинул на голову капюшон и побрел прочь, растворяясь в туманной снежной пелене. — А все-таки она вертится…

Конец

* * *