Именем королевы

Граница между зверством и мирным решением была тонкой и хрупкой. До настоящего времени сохранялось равновесие. Теперь шесть саксов оказались в руках ирландских мятежников, Айдан же был, как и они, узником. Но в руках Короны.

Ничего не произойдет, пока одна из сторон не нарушит равновесия.

Мурашки пробежали по его телу от этой мысли. Айдан отошел от окна. И очень долго стоял без движения, глядя на стол, где стоял поднос с мясом и вином, приготовленными для него.

Он положился на судьбу. С невероятной прозорливостью он увидел выход из положения.

Возможно, он еще в состоянии будет принести пользу своему народу, если умрет своей смертью.

Из дневника Ларк де Лэйси, графини Вимберлийской

Сегодня у нас была редкая гостья – Розария, графиня Черни. Мне она показалась весьма любезной и отличной собеседницей.

Но меня с раннего возраста научили, что женщины обязаны скрывать свое мнение и истинные чувства. (Спасибо моему любезному Оливеру, что позволяет обратное!)

Искушенная (как все венецианки) графиня пришла в восторг от русских слуг и даже получила удовольствие от попыток прочитать слова, написанные по-русски.

Господи, Ричард! Сын мой! Одна мысль о нем портит впечатление от визита графини.

На завтра он назначил отплытие в Ирландию.

Глава 10

Не по сезону холодный ветер гнал обрывки мусора впереди Пиппы. Она плотнее укуталась в шаль и нагнула голову, убыстряя шаг.

Дамы из окружения королевы предупреждали ее о запрете покидать дворец без официального разрешения.

– Пошли все в задницу, – прошептала она, и ее слова подхватил ветер.

– Эй, красавица, – услышала она грубоватый оклик и заметила двоих солдат с фляжками, направившихся к ней наперерез. – Идем с нами, мы согреем тебя.

За недели, проведенные с Айданом, она позабыла мерзопакостное ощущение надвигающейся угрозы насилия. Но она не забыла, как избавляться от тупых животных.

Как и в прежние времена, она прикусила губу до крови. Боль была настолько привычной, что она даже не вздрогнула. Она сплюнула кровь под ноги солдат.

– Хотите испытать судьбу со мною, парни?

Они шарахнулись прочь, прячась в дверях ближайшей таверны.

Она облизала кровоточащую губу и ускорила шаг. Сердце ее учащенно забилось при виде ворот дома Ламли.

«Только бы застать кого-нибудь», – подумала она.

Но никто не встретил и не поприветствовал ее у ворот дома. Она вошла во внутренний двор.

Двор поражал своим безжизненным видом. Ее одолели воспоминания.

Их невозможно было остановить или не обратить на них внимания. Она не знала, что воспоминания бывают столь печальными и столь нежными одновременно.

Вот под этим грушевым деревом она показывала Айдану фокусы, и он переставал хмуриться и начинал смеяться. Вон у того дерева она показывала ему приемы карманного воришки, а потом приемы защиты без оружия, которым ее обучил один восточный акробат. На верхней площадке лестницы она сидела с Айданом и объясняла ему сложности игры в кости, а лучи солнца подсвечивали его со спины, образуя над головой настоящий нимб.

Он тоже научил ее полезным вещам, например магическим гаэльским словам для описания цвета облаков или чувств, которые можно испытать, глядя, как играют дети. Он внушил ей, что семья может быть самой разной и что некоторые самые прочные узы крепит не голос крови, а любовь.

Сорванные ветром листья и лепестки цветов, медленно скользя по воздуху, падали на дорожку. Аптечные грядки были в цвету, и терпкий запах лаванды и мяты висел в воздухе.

Пиппа проглотила ком, подступивший к горлу. И дом, и сад, и двор стояли пустыми и молчаливыми, покинутые всеми, словно никогда здесь не царило движение и не было тех недель, проведенных с Айданом. Словно никогда дом не слышал смеха, когда Пиппа пародировала акцент Доната Ога или пела ирландские баллады с Яго по-испански.

На очень короткий, но светлый миг они стали единой семьей.

Смахнув нахлынувшие слезы, она отошла к задней стене сада и нарушила уединение монастыря братства крестоносцев. Слабым и единственным признаком монастырской жизни была тонкая струйка дыма, которая просачивалась сквозь узкую щель двери стекольной мастерской.

Она открыта дверь и замерла, пока ее глаза не привыкли к слабому освещению. Одинокий мастер работал у печи. Он раскалил расплавленное стекло, потом стал дуть в железную трубу, и на конце трубы появился пузырь. Сделав несколько умелых поворотов, он превратил бесформенный пузырь в кубок и с помощью деревянных щипцов отрезал его от заготовки.

– Доброго здоровья, – произнесла Пиппа.