Именем Корпорации!

Дверь скользнула на роликах в сторону. Поток ветра усилился, и внутрь на полусогнутых ногах медленно вошёл мужчина в оборванном и вытертом комбинезоне. Коричневая ткань, покрытая потёками и пятнами, плотно обтягивала широкую спину подозреваемого. Спенсер наметил точку укола, и напрягся…

Ангел поднял руку, сжимавшую сморщенную сферу, и, почти беззвучно рыча, сжал её по направлению к склонившимся над спиртовкой помощникам доктора. Федеральные агенты, сосватанные Спенсеру разведкой Линии, рассыпались серым пеплом вместе с частью вещей и запасов. Доктор слегка подправил траекторию движения стилета, чтобы не перерезать яремную вену, и глубоко царапнул шею и горло преступника. Осторожно подхватив бьющееся в мелких судорогах тело, Спенсер опустил его на пол, вынув из расслабившейся влажной ладони страшное чуждое оружие.

Бросив взгляд на прах, медленно оседающий в воздухе, он с трудом подавил желание ударить стилетом прямо в затылочную ямку Ангела. «Федералы будут безумно счастливы казнить мистера Джонса максимально болезненным способом. Убийство гражданских и каннибализм они бы, может, и простили… Но двух своих агентов, распылённых в затхлом воздухе… Сомневаюсь», – Спенсер упаковал тело для переноски, зафиксировав конечности и надел на пациента памперс для взрослых – «Идти далеко, поперечнополосатая мускулатура работает плохо, сфинктеры не держат… Так, порядок».

Отобрав из кучи бесполезных вещей флягу с настоящей водой, пару рационов и спальный мешок, доктор положил их в мятый рюкзак вместе с загадочным излучателем-сферой, и забросил шмотник на спину. Сверху он взвалил на плечи безвольно подергивавшегося Дона, и пару раз подпрыгнул. Тело на загривке смачно испустило газы.

– С-скотина! – с чувством прошипел сквозь зубы Спенсер, и бросил в направлении разгромленного бивака короткий цилиндрик пиропатрона. Когда он прикрывал дверь, за ней тихо бумкнуло, и металл на мгновение стал обжигающе горячим.

«Ну, вот и всё», – подумал доктор, вспоминая лица агентов Патчесса и Ионеску, и мысленно попросил у них прощения. – «Если бы я… Хотя, нет. Простите, ребята. Надеюсь, следующая реальность будет к вам благосклонней».

До круга оставалось пять миль и несколько часов.

Глава 5

Системы безопасности верещали во всю мощь искусственных голосов, перемигиваясь лампочками предупреждения и изыскивая самые мерзейшие звуковые частоты.

– Критическая потеря высоты, критическая потеря высоты. Аэрбот приближается к поверхности со скоростью…

– База контроля атакована. Передаётся сигнал о помощи, координаты секторного обстрела…

– Система контроля полёта повреждена, исправление системы в текущих условиях невозможно.

– Критическая потеря высоты…

Вокруг крутились картинки, тоннельное зрение мешало осознанию себя в трёхмерном пространстве, мозг отказывался анализировать сложившуюся ситуацию. Где-то совсем уж глубоко тоненько завывал инстинкт самосохранения, но его писклявый голосок едва слышался под гнётом бетонной плиты безразличия к происходящему.

Тонкое углепластовое покрытие палубы аэрбота дрожало и скрипело под ногами, грозя в любую минуту провалиться ко всем чертям вниз, увлекая за собой шатающегося мужчину в рваной одежде, медленно пробирающегося к пультам управления.

Когда он только пришёл в себя, ситуация ещё не была настолько критической, и он рискнул предположить, что дотянет до населённого пункта, не предпринимая никаких активных действий. Но риск не оправдался. Едва единственный пассажир смог кое-как разлепить веки, как по корпусу аэрбота прошла волна, сотрясающая все перегородки и листы внешней обшивки. Силовое поле истаяло за секунды, обнажая корпус машины, несущейся вниз с крейсерской скоростью курьерского корабля.

Устоявшееся среди опытных пилотов выражение о крейсерской скорости курьерского корабля вяло позабавило очнувшегося под хреновой тучей раскуроченных приборов человека. Он с усилием выполз из пластиковых осколков и треснувших корпусов панелей, раздвигая насыпавшиеся сверху тяжёлые приборы. Если он правильно помнил, удар принял на себя ящик с запасным оборудованием, стоящий рядом с ним, когда аэрбот тряхнуло звуковой волной, и заряд из плазменника конвоира ушёл в сторону и выше.

– Ебать мой острый скальпель, – цепляясь за рваные края приборных панелей, прохрипел Гриффин, – никогда больше не выберу эту авиакомпанию…

Какофония звуков и красочное перемигивание заставляло щуриться и прикрывать лицо ладонями в первые несколько секунд после пробуждения из ниоткуда. Зрительная панорама медленно, с подрагиванием и адскими головными болями, разворачивалась из узкой щёлочки прямого зрения в объёмную картину происходящего. Гриффин держался на одной силе воли, предоставляя кому-то там выше следить за показаниями процессов своей жизнедеятельности.