Именем Усамы бен Ладена

В октябре 1964 г. бурные студенческие манифестации и всеобщие стачки повлекли за собой падение режима генерала Ибрагима Аббуда, правившего Суданом с 1958 г. В этот момент Хасан аль-Тураби и пришел в политику; уже завязав отношения с суданской ветвью египетских «братьев-мусульман», он теперь сблизился с исламистской элитой Судана и стал генеральным секретарем созданной им маленькой партии — Фронта Исламской Хартии. В 1969 г. он был заключен в тюрьму по приказу президента Нимейри. Семь лет аль-Тураби провел за решеткой, пока в стране царила атмосфера политических чисток, направленных главным образом против исламистов, а затем президент Нимейри пригласил его занять должность Генерального атторнея (министра юстиции). Доктор аль-Тураби тут же потребовал ввести шариат[49]. Ветер переменился, и президент Нимейри отныне нуждался в поддержке религии.

В апреле 1985 г. Нимейри свергли, пока он совершал официальную поездку в Соединенные Штаты. Власть в свои руки взял Садик аль-Махди[50], и тут выяснилось, что еще несколько лет назад Хасан аль-Тураби женился на сестре нового «сильного человека» Судана...

В обстановке постоянных переворотов и анархии аль-Тураби возобновляет свое продвижение к власти, еще сильнее опираясь на ислам и ловко пользуясь различными альянсами, которые, как истинный оппортунист, заключает то с теми, то с другими. Начинает свое шествие к власти и основанная им политическая партия, в 1985 г. переименованная в Национальный исламский фронт (НИФ): она станет наиболее значимой в Судане. Не порывая окончательно с «братьями-мусульманами», аль-Тураби придает своему исламизму некий местный суданский колорит, постоянно заговаривая об обездоленных народных массах и конфликте между севером и югом страны. Этот его прогрессистский, антикапиталистический, но ни в коем случае не марксистский исламизм в политическом плане представляет собой настоящую гремучую смесь. Аль-Тураби выигрывает там, где потерпел неудачу Нимейри, вместе с исламистским движением он добивается ослабления влияния белой (греческой и армянской) олигархии, в основном контролирующей экономическую жизнь страны, но при этом проводящей больше времени в Каире или на Лазурном берегу, чем в Хартуме.

В 1989 г. Судан раздирают на части внутренние политические конфликты и гражданская война между мятежным югом и центральной властью в Хартуме[51]; 30 июня власть захватывает генерал Омар Хасан аль-Бешир при поддержке партии Хасана аль-Тураби. Через несколько месяцев он формирует правительство, имеющее сильную исламистскую окраску. Хасан аль-Тураби, большая часть жизни которого прошла в тайной борьбе против колониализма, коммунизма, атеизма и насеризма, теперь открыто выходит на авансцену суданской общественной жизни. Пользуясь широкой поддержкой среди населения и исламистов, правительство генерала аль-Бешира пытается возродить огромную страну, которую анархическая демократия, гражданская война, стоившая многих жертв, и иностранное вмешательство медленно, но верно привели к хаосу.

Хасан аль-Тураби, пробившийся на самый верх, влиятельный, как никогда, устраняется от повседневной политики, дабы не мешать новому руководству страны, и берет на себя роль идеолога. Его встреча с Усамой бен Ладеном станет решающей — саудовский изгнанник предоставит ему средства для осуществления его амбиций и поддержит выношенный им великий проект панисламизма.

В апреле 1991 г., сразу после войны в Персидском заливе, шейх аль-Тураби созывает полсотни афро-азиатских исламистских движений на Народную арабо-исламскую конференцию (НАИК) [52]10. Он рассчитывает вылить гнев и разочарование арабского мира в организационную форму, собрав под одним знаменем безупречно правоверных воинствующих исламистов и националистов. Шейх искусно разрабатывает весьма туманную и запутанную политико-религиозную платформу, собранную с бору по сосенке: она способна удовлетворить и алжирский ИФС (Исламский фронт спасения), и талибов, о которых тогда уже начинают говорить, и филиппинских националистов, и парижских иммигрантов из Северной Африки; все они действительно принимают участие в работе первого совещания в Судане. Хасан аль-Тураби, искавший свое место в ряду таких лидеров, как Неру, Тито и Хомейни, наконец находит его — он открывает другой путь для политики исламистов.

Очень скоро западные страны начинают смотреть на эту организацию, наделавшую немало шума в средствах массовой информации, как на международно-исламистскую, а некоторые из них даже как на международно-террористическую, служащую целям наиболее экстремистских исламских движений. Хасан аль-Тураби представляется певцом всеобщей исламизации. Западная пресса, только теперь его заметившая, признает его ум, обаяние, красноречие, приписывает ему безграничную власть, называя его тайным владыкой Судана и душой всех исламских мятежей на планете.