Именем волчьего закона

Так воры что придумали — они, как только кошелек вынут, сразу его в целлофановый пакет бросают. Если он взрывается, они испачканный изнутри пакет выбрасывают и уходят. Но мы тоже не дураки. Стали кошельки невидимой пудрой посыпать и она при изъятии руки вора пачкает. Они ведь в перчатках не работают — чувствительность пальцев снижается. А когда их берут, то светят на руки ультрафиолетовым излучением, и пудра становится видна на глаз. Но, повторяю, поимка карманника-щипача — дело трудоемкое, и весь сыр-бор из-за небольшой в общем-то денежной суммы и малого срока наказания. — Николай Иванович усмехнулся.

Фомин и Краснов сидели очарованные повествованием полковника, но впереди их ждал еще один рассказ.

— А про Кроху в первый раз мы услышали двадцать лет назад. Она на Тишинском рынке за десять минут смогла вытянуть кошельки у всей шведской делегации — двенадцати человек. Иностранцы приехали фруктов подкупить, свежего мясца, а остались без денег. Шведский посол подал протест в МИД СССР, и Крохой занялись всерьез. Вот тогда-то в МУР примчались комитетчики и начали разрабатывать операцию по поимке этой самой Крохи. Тогда еще не знали, что именно она иностранцев обула, но догадывались. Из нас — молодых оперативников — образовали группу подставных покупателей и с красящими кошельками и портмоне в карманах направили на Тишинку. Я тогда только начал службу в убойном отделе, но нас согнали в эту спецкоманду из разных подразделений и бросили, что называется, в пекло. — Полковник мечтательно улыбнулся. — Человек сто согнали и все ради одной воровки. Но дело было громкое, можно сказать, политическое, и сил не пожалели. Раньше умели всем миром с преступниками бороться, не то что сейчас.

Дело было летом в самую жару. И вот ходим мы по рынку уже третий день, глаза мозолим, а все не крадут у нас денег и не крадут. Чуют карманники опера, ох чуют. Но наконец наш каторжный труд был вознагражден.

Я патрулировал с красивой молодой лейтенантшей из криминалистического отдела. Мы были в штатском, мокрые от пота, усталые и немного злые. Смотрели на горы фруктов, на торгующих за прилавками бодрых кавказцев, их тогда только на рынках и можно было встретить, не то что ныне. Они знаки внимания моей напарнице оказывают, глазками стреляют, лопочут что-то на корявом русском… И вдруг я чувствую, что кошелька у меня в кармане нет. А был он такой толстый, плотно газетной бумагой набит, выпирал — карман оттопыривал. Я подаю знак Алене — напарнице, что, мол, его изъяли, и мы начинаем торопливо следить за окружающими, на их руки смотреть.

Дело в том, что кошелек — это улика, и карманники как можно быстрее из него деньги вынимают, а его выбрасывают. Но наши кошельки были не простые, а с секретом, и как только их откроешь, они брызгали на руки несмываемую краску. Она обычно желтая или красная — чтобы было заметней.

Так вот, я быстро иду по рядам, ищу красные пальцы и натыкаюсь на красивую молодую худенькую девушку. Она обращается ко мне, а я смотрю на ее руки и вижу, что она держит в правой ладони красный, спелый раздавленный помидор.

— Помогите, пожалуйста, сумку подержите, — просит она.

Я беру у нее сумку, а она говорит:

— Какая я неуклюжая, вот помидор раздавила. Вы не знаете, где здесь туалет, руку помыть?

Я показал, где он, а она переложила помидоры, взяла у меня сумку и пошла между прилавками. Напарница подошла и спросила, почему у дамочки рука красная и тут до меня стало доходить, что я разговаривал с воровкой. Она симпатичная, обаятельная, нисколько не смущалась, открыто смотрела мне в глаза и вела себя естественно. Это меня с толку и сбило. Я думал, карманники пугаются, убегают, расталкивая всех на своем пути. Ан нет.

Я выхватил рацию и сообщил приметы подозреваемой. Добежал до грязного, вонючего, давно немытого женского туалета и заглянул внутрь — бабку напугал, но воровки там не было. Тогда выскочил на улицу, стал оглядываться, но в толпе обнаружить ее не смог. Через пару минут по рации сообщили, что воровку взяли и объявили долгожданный отбой.

В милицейском автобусе я вновь встретился с ней. Она сидела в наручниках, немного грустная, но когда меня увидела — заулыбалась. На вид обычная деревенская девчонка, симпатичная, на студентку похожа, не скажешь, что воровка. Правая рука у нее была в красной краске. Она показала мне пальчики, помахала ими, но ничего не сказала. А взяли ее по переданным мною по рации приметам. Я ее серенькое платье и розовую косынку сразу запомнил и про них сообщил.

Больше я Кроху никогда не видел. За ее поимку меня наградили вот этими часами. — Николай Иванович подтянул рукав пиджака и показал небольшие красивые часы швейцарского производства. — Подарок шведского посла. Именные, — с гордостью похвастался он. — На обратной стороне дарственная гравировка имеется.

— А я-то думаю, откуда у вас эти часики. — Алексей почесал затылок.