Именем закона

…17 января вместе с военным прокурором 266-й дивизии майором юстиции А. В. Колосовым мы побывали в Варшаве. Войска 5-й ударной армии не наступали непосредственно на Варшаву. Но мы с А. В. Колосовым оказались в десяти километрах от нее. Это была первая столица иностранного государства на нашем пути. Как не взглянуть на город?

Объезжая обозы советских и польских частей, сгоревшие немецкие танки, разбитые самоходки, мы часа в четыре вечера въехали в город. Конечно, я не ожидал увидеть сверкающие витрины, роскошные улицы, о которых когда-то читал в польских романах. Я знал и о еврейском гетто, и о восстании варшавян, но я не мог представить того, что увидел на самом деле. Не думал, что такому разрушению можно подвергнуть громадный город, столицу крупного государства… Перед нами лежали мертвые, либо взорванные, либо сожженные, кварталы, здания школ, институтов, фабрик, костелов. Дом за домом, улица за улицей, район за районом, километр за километром… Хмуро шагали между руин воины польских и наших частей.

Жителей почти не было видно, только кое-где на перекрестках стояли женщины и старики. Они молча кланялись идущим воинам, и своим и нашим, плакали.

…Всю обратную дорогу я думал о том, какое же возмездие может искупить подобное злодеяние?!

Много лет спустя, работая в архиве, я прочел донесение о Варшаве Военного совета 1-го Белорусского фронта Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину: «Фашистские варвары уничтожили столицу Польши — Варшаву. С ожесточенностью изощренных садистов гитлеровцы разрушали квартал за кварталом. Крупнейшие промышленные предприятия стерты с лица земли. Жилые дома взорваны или сожжены. Городское хозяйство разрушено. Десятки тысяч жителей уничтожены, остальные были изгнаны. Город мертв»[5].

Еще до Польши 5-я ударная армия на своем пути встречала немало концентрационных лагерей. Они получили зловещее название «фабрик смерти». Видели мы их под Сталинградом и Донецком, у Николаева и Одессы. Если удавалось захватить администрацию лагеря, возмездие наступало неотвратимо и быстро. Мы сами заканчивали следствие и дела передавали в армейский трибунал. В тех же случаях, когда фашистам удавалось бежать, следствие устанавливало количество замученных, их имена, исполнителей акции уничтожения, руководителей лагерей и материалы направлялись через прокуратуру фронта в Государственную комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов. Все мы ясно сознавали: виновники не только те, кого нам удавалось покарать. Есть главный виновник, главный преступник, породивший чудовищные злодеяния, — империализм.

27 января 1945 года я вместе с начальником политического отдела армии генерал-майором Е. Е. Кощеевым и председателем военного трибунала подполковником юстиции Н. П. Павленко приехал по своим делам на армейский командный пункт и от командарма узнал, что меня разыскивает прокурор фронта генерал-майор Л. И. Яченин. Я попросил связистов соединить меня с ним по телефону. Через несколько минут дежурный офицер доложил:

— Яченин на проводе…

Леонид Иванович сообщил, что войска маршала И. С. Конева освободили район, где расположен фашистский лагерь Освенцим, и приказал немедленно отправиться и разузнать, какова там обстановка, прибыли ли представители Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских злодеяний или другие работники прокуратуры. Заканчивая разговор, генерал пояснил:

— Сведения нужны для доклада главному военному прокурору… Поскольку вы в данный момент находитесь к лагерю ближе всех, поручаю это вам…

Все мы еще до вступления на территорию Польши были широко наслышаны об этом страшном лагере. Со мною изъявили желание поехать Е. Е. Кощеев и П. П. Павленко. По распоряжению П. Э. Берзарина начальник штаба армии выделил охрану.

Отъехав километров восемь от командного пункта, мы свернули на проселочную, но хорошо мощенную брусчаткой дорогу. Навстречу шли танки, самоходки, обозы. Остановив одного из офицеров, я спросил:

— По этой дороге мы попадем в Освенцим?

— Прямо, не сворачивая… Слева будет указатель: «Аушвиц-1», там и повернете, это и будет Освенцим.

Вскоре показались домики с аккуратными садиками — как я потом узнал, поселок администрации и охраны лагеря. Проехав поселок, мы увидели указатель «Аушвиц-1», свернули влево, и сразу же перед нами выросли кирпичные здания, напоминающие военные казармы. Слева высоко упирались в небо похожие на фабричные трубы. Меня поразил подъезд к лагерю — просторная асфальтированная дорога. Вправо и влево от ворот тянулась высокая проволочная стена. В центре — арка, и через всю арку надпись на немецком языке: «Труд делает свободным».