Именем закона. Сборник № 2

— Наш брак со Станиславом Ивановичем не сложился. Мне было восемнадцать, а ему за тридцать. Я была наивна, он упрям и энергичен. Конечно, он мне нравился, и на первых порах все шло вроде хорошо. Но вскоре я поняла, что его упрямство граничит с глупостью, забота обо мне — с эгоизмом. Детей у нас нет. Особых забот — тоже. Жили вместе, а фактически врозь. У него произошли какие-то неприятности на работе, потом понижение в должности, новый круг друзей, новые увлечения, но все это, как бы точнее сказать, ниже качеством, что ли. Я стала раздражительной, сварливой. Он тоже что-то чувствовал, но не подавал вида, верней, делал вид, что все нормально, все идет так, как нужно. Этакий грошовый оптимизм. Наверно, ему было выгодно, удобно притворяться слепым. В конце концов совместная жизнь стала невыносима, и я ему все сказала… Мы решили не торопиться, попробовать что-то склеить, исправить. Вот, договорились поехать вместе отдыхать, надеялись, что это хотя бы на время сблизит. Но, может быть, оттого, что ждали этого, ничего не получилось. Он еще больше отдалился от меня… А может, это я отдалилась, не в этом суть… Как-то на пляже, когда он увязался за подвыпившей мужской компанией, ко мне подошел Эрих. Как-то так получилось, что мы сразу нашли общий язык. Он был мягок, ненавязчив, предупредителен. Я так отвыкла от всего этого, что, не задумываясь, согласилась на встречу. Понимала, что поступаю легкомысленно, что он моложе меня, что нас со Станиславом все еще связывают привычка, прожитые годы… В общем, не смогла отказать. Наверно, потому, что Эрих воспринимал нашу встречу не как приключение, а как что-то серьезное, пожалуй, даже слишком серьезное. Бывали минуты, когда я думала, что, если бы не это, нам обоим было бы легче…

Дверь плавно отодвигается, и в купе заглядывает Жохов. Он смотрит на меня, потом на жену и исчезает бесшумно.

— Когда пришло время отъезда, — продолжает Татьяна Николаевна, — Эрих решил ехать вместе с нами, взял билет в наш вагон, несмотря на мои просьбы не делать этого. Он успокаивал меня тем, что они со Станиславом Ивановичем незнакомы, что он будет осторожен… И не сдержал слова. Дождался удобного момента, зашел ко мне. Муж в это время был в соседнем купе, с картежниками. Эрих стал умолять меня о последнем свидании, говорил, что нам надо поговорить, проститься… Я снова не смогла ему отказать, но про себя решила: это свидание должно стать последним. Он сказал, что уведет мужа в вагон-ресторан, а сам вернется. Вскоре пришел Станислав Иванович. Он обнаружил зажигалку — я не заметила, как Эрих оставил ее на столе, — устроил сцену, накричал, стал грозиться, что посчитается с каким-то Виталием, которого я вообще не знала. Мне не удалось его успокоить, он так и ушел вне себя от ревности, а через несколько минут в купе появился тот самый Виталий. Он о чем-то спрашивал, искал свою зажигалку, интересовался, где наш сосед, но я была в таком состоянии, что ничего толком не поняла и выпроводила его. Почти следом за ним пришел Эрих. Он успокоил меня, сказал, что Жохов в ресторане под присмотром надежного человека, сказал, что лучше всего нам поговорить на нейтральной территории. Мы ушли в третье купе. Пробыли там долго, до тех пор, пока не услышали в коридоре голос мужа… Эрих вышел первым, я за ним…

Два часа девять минут

С помощью Татьяны Николаевны и Родиона Романовича я установил еще одно алиби. Янкунс не был в восьмом купе в двадцать два часа. Он вместе с Жоховой находился в третьем. И Лисневский, и Жохова не очень удивили меня, рассказав об этом. Они скорей подтвердили то, что до сих пор было предположением, догадкой… Но кто убил Рубина? С какой целью? Вопросы оставались, и мне необходимо ответить на них сегодня. Точки над «и» предстояло поставить в оставшиеся часы — завтра в моем распоряжении останутся только фамилии, адреса, номера телефонов…

Я выхожу в коридор, стучу в нужную дверь, жду, когда ко мне выйдет Янкунс.

— Спали? — спрашиваю у него.

— Нет.

Я почти физически ощущаю дефицит времени, чувствую, как мало его осталось. Спрашиваю напрямую:

— Как получилось, что вы оставили зажигалку в седьмом купе?

Эрих, как и следовало ожидать, молчит, и мне приходится сказать, что я знаю о его отношениях с Татьяной Николаевной. Он смотрит на меня без всякого выражения, но принимает мои слова как пароль, дающий ему право отвечать на вопросы.

— Я вышел во время игры, чтобы повидаться с ней, — едва слышно говорит он. — Перед этим закурил и автоматически прихватил зажигалку с собой, а у Татьяны забыл ее на столе…

Я иду в служебное купе и застаю там Сережу.

— Радиограмма, — докладывает он. — Только что получили.

Он протягивает сложенный вдвое листок. Разворачиваю, читаю: