Именем Зевса

Тимей: естествоиспытатель и астроном из Локр в Нижней Италии. Согласно Сократу, он «занимал высшие чины и состоял на почетных должностях в городе». Тимей считался учеником математика Пифагора.

Критий: уважаемый в Афинах политик, один из 30 глав Афин. Критий неоднократно подчеркивает, что узнал историю Атлантиды от своего деда Солона, а также получил письменные свидетельства о существовании Атлантиды. По материнской линии Критий — родственник Платона.

Гермократ: известный военноначальник из Сиракуз. В ходе Пелопоннесской войны сражался на стороне Спарты. Позднее попал в плен. (Исследователи творчества Платона никак не могут прийти к единому мнению, этот ли Гермокрит или какой другой был участником разговора.)

Напитки были разнесены, участники разговора и, вероятно, еще несколько, оставшихся неизвестными, слушателей заняли свои места. Сократ открыл беседу в шутливом настроении:

Сократ.

Один, два, три — а где же четвертый из тех, что вчера были нашими гостями, любезный Тимей, а сегодня взялись нам устраивать трапезу?

Тимей.

С ним приключилась, Сократ, какая-то хворь: уж по доброй воле он ни за что не отказался бы от нашей беседы.

Сократ.

Если так, не на тебя ли и вот на них ложится долг восполнить и его долю?

Тимей.

О, разумеется, и мы сделаем все, что в наших силах! После того как вчера ты как подобает исполнил по отношению к нам долг гостеприимства, с нашей стороны было бы просто нечестно не приложить усердия, чтобы отплатить тебе тем же.

Сократ.

Так. Но помните ли вы, сколько предметов и какие именно я предложил вам для рассуждения?

Тимей.

Кое-что помним, а если что и забыли, ты здесь, чтобы напомнить нам; а еще лучше, если это тебя не затруднит, повтори вкратце все с самого начала, чтобы оно тверже укрепилось у нас в памяти.

Затем собравшиеся начинают беседовать о тех правилах игры, которых необходимо придерживаться в государстве. Гермократ вспоминает о том, что за день до того Критий рассказывал о легенде, однако Сократа тогда уже не было с ними. Теперь он мог бы повторить рассказ, чтобы собравшиеся смогли сказание обдумать. Так начинается пространнейший монолог Крития: предисловие к истории Атлантиды. Очень важно проследить за этим несколько скучноватым рассказом, потому что здесь открывается занавес к истории Атлантиды… (Я пользуюсь переводом профессора Отто Апельта 1922 года [109]. Все цитаты из перевода Апельта выделены курсивом.[1])

Критий.

Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов. Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критик) — а старик в свою очередь повторял это нам, — что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые были потом забыты по причине бега времени и гибели людей; величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить, чтобы сразу и отдарить тебя, и почтить богиню в ее праздник достойным и правдивым хвалебным гимном.

Сократ.

Прекрасно. Однако что же это за подвиг, о котором Критий со слов Солона рассказывал как о замалчиваемом, но действительно совершенном нашим городом?

Критий.